"Жорж Сименон. Я вспоминаю" - читать интересную книгу автора

Так и вижу ее, застывшую за прилавком кафе в романтической и
тоскливой позе.
По возрасту она ближе всех к моей матери, разница - всего в несколько
лет. Старшие сестры в семье - дюжие женщины с жесткими лицами, полные
спокойного достоинства. А Фелиси и моей маме достались на долю вся
нервность, смятенность, все печали большой семьи.
Обе младших словно расплачиваются и духовно и телесно за чужие грехи.
Изящные, миловидные, с влажными, слишком светлыми глазами, они
отличаются только цветом волос: у Анриетты они льняные, светлые; у
Фелиси - черные, шелковистые.
Улыбка у обеих горестная.
Девочки, которых слишком часто бранили, они не смеют жить так, как
все. и в каждом солнечном луче им мерещится предвестье грядущих бед.
Фелиси тоже служила продавщицей. Потом вышла замуж за хозяина этого
большого кафе. Я никогда не знал его фамилии, помню только прозвище-
Кукушка. Говорили, что он обожает пугать людей. Спрячется в темном
месте, а потом как закричит: "Куку!"
И всякий раз чувствительная Фелиси трепетала с головы до пят, точно
ее застигли на месте преступления.
Мне лгали все мое детство, и ложь продолжается по сей день. Анриетта
и сестры ее не желают признать той истины, что у каждой семьи свое горе.
Они ревниво скрывают фамильные тайны, боясь, что на них станут указывать
пальцами.
Меня уверяли много раз, что мой дед Брюль запил с горя, потому что
разорился.
Неправда! Он потому и вылетел в трубу, что спьяну поручился по
векселю.
Стоит ли бояться правды? Не пил бы он долгие годы, разве стали бы
алкоголиками с юности трое его детей, в том числе две дочери?
Несчастные, они скрывают свой алкоголизм и страдают от него.
Тетя Марта, жена Вермейрена, украдкой заходит в кабаки для возчиков,
притворяясь, что ей надо в уборную.
Дядя Леопольд, проучившийся до двадцати лет, малярничает - и то
только в те дни, когда в состоянии стоять на стремянке.
Фелиси, такая изящная, миловидная, романтичная, часто начинает пить
еще до семи утра, до того, как мы приходим за покупками.
В те дни, когда Фелиси выпьет, она бывает еще нежнее, еще печальнее,
и ее жалобы на фламандском языке льются вперемешку со слезами.
- Бедная моя Анриетта...
Бедные Брюли, бедные мы! Бедные все! Бедное человечество, не ведающее
ни душевного равновесия, ни счастья! Фелиси жалеет весь мир.
Ей хочется творить добро, одаривать, осчастливливать.
- Входи скорей! Он ушел.
Она запускает руку в кассу и вынимает наугад несколько банкнот.
- Держи! Скорей прячь в сумочку!
- Уверяю тебя, Фелиси...
- Положишь в сберегательную кассу на имя малыша.
Она наливает мне стакан гранатового или смородинового сиропа.
- Пей скорее!
Дело в том, что над кафе витает тень Кукушки. Он где-то