"Жорж Сименон. Я вспоминаю" - читать интересную книгу автора

А ты между тем дожил уже до первых штанишек. Хорошо, что они у тебя
не красные и тебе не грозит разочарование лишиться их после
одной-единственной короткой прогулки по солнечным улицам.
Дядя Шарль, ризничий церкви святого Дениса, обладатель мягкой, как
овечья шерсть, шевелюры, увлекается не только фотографией. Он плетет из
веревки сетки для продуктов. У каждой сестры или невестки есть сетка его
изготовления.
Где только выучился этому моряцкому искусству человек, никогда не
покидавший своего прихода и в глаза не видевший моря? По-видимому, двор
монастыря бегинок, где он живет, располагает к спокойным и молчаливым
занятиям.
У меня тоже есть своя сеточка, совсем маленькая. Отец еще в постели,
его усы смешно торчат из-под одеяла, дрожа при каждом вздохе.
Весна или лето. Мы с мамой выходим из дому в половине седьмого утра.
Улица Пастера и весь квартал пусты.
Между Новым и Арочным мостами, на границе предместья и центра, есть
широкий деревянный мост, который все называют просто "мостик". Так
короче и привычнее. Обитатели того берега Мааса смотрят на мостик как на
свою собственность: его переходят без шляпы, выскочив из дому на
несколько минут.
Поднимаешься по каменным ступеням. Доски моста поют и дрожат под
ногами. Спускаешься на другой стороне, и в семь часов утра этот спуск -
все равно что приземление на другой планете.
Повсюду, куда только достанет взгляд, шумит рынок; налево идет
торговля овощами, направо - фруктами; тысячи корзин из ивовых прутьев
образуют настоящие улицы, тупики, перекрестки; сотни коротконогих
кумушек в трех слоях юбок с карманами, набитыми мелочью, зазывают
покупателей или переругиваются с ними.
Идти на рынок в шляпке не следует, не то запросят втридорога, а
начнешь торговаться - прослывешь притворщицей.
Мама проталкивается вперед, а я цепляюсь за ее юбку, чтобы не
потеряться в толчее.
Анриетта пришла сюда не из-за того, что здесь на скромном еще голубом
с золотом фоне раннего утра разворачивается самое прекрасное зрелище на
свете. Она не принюхивается к влажной зелени, не чувствует острый аромат
капусты и затхлый картофельный запах, заполонивший целые кварталы; даже
фруктовый рынок Ла Гофф - буйство запахов и красок: клубника, вишни,
лиловые сливы и персики - существует для нее в пересчете на сантимы; то
она выгадала несколько сантимов, то ее обсчитали на несколько бронзовых
или никелевых монеток, которые она вытаскивает одну за другой из
кошелька, пока торговка нагружает ей сетку и сует мне какой-нибудь плод
в придачу.
На дороге сотни лошадей и телег; лошади провели в пути добрую часть
ночи, почти у всех у них подвязаны к мордам мешки с овсом.
Весь этот люд наехал сюда из окрестностей, из ближних деревень. И
скоро, едва зазвонит колокол, все они исчезнут, оставив после себя на
булыжнике набережных и площадей разве что капустные листья да ботву от
моркови.
В память об этих утрах я на всю жизнь сохранил любовь к рынкам, к их
кипучей жизни, предшествующей обычной городской суете, к этой свежести,