"Жорж Сименон. Я вспоминаю" - читать интересную книгу автора

продавщице:
- Обменяйте этой даме шоколад. Как все просто!
- Благодарю вас, сударь. Видите ли, если бы...
Бедная мама - такая гордая и такая смиренная, так вышколенная жизнью!
И ей так хочется всем угодить, и чтобы никто не подумал о ней плохо!
Увы, шоколад первого сорта был обыкновенными длинными брусочками, а
не кубиками. А мне хотелось кубиков.
Каждые полгода, пятнадцать лет подряд, богатая старая дама дарила нам
одинаковые свертки, а потом и по два таких свертка: подарок удвоился,
когда родился мой брат.
А мама пятнадцать лет подряд шла наутро в магазин "Озэ" менять
"пансионерский" шоколад на первосортный.
- После моей смерти вас, господин Сименон, ждет приятный сюрприз.
Так сказала старая дама. Отец пересказал эти слова моей маме, а мама
- мне.
- Она всегда принимала в нас участие, особенно в тебе. Наверное,
хочет упомянуть в завещании.
Она умерла.
Но в завещании не оказалось о нас ни слова, да и шоколада тоже не
стало.
Ты, наверно, удивишься, что в моих записках оказался такой перерыв: с
самого Нового года до Пасхи!
Только что ты заглянул ко мне в кабинет. Все вокруг изменилось.
Правда, война продолжается. Теперь она разворачивается на Балканах. В
течение нескольких недель были разгромлены подряд две или три страны.
А ты об этом не ведаешь и безмятежно переходишь от радости к радости,
от одного солнечного луча к другому. На все смотришь, все понимаешь, все
замечаешь. Ты лакомишься жизнью в свое удовольствие.
Твоя бабушка пишет, что волосы у нее почти совсем побелели. Ей
шестьдесят пять лет. Она живет воспоминаниями о днях, прожитых рядом со
мной и моим братом, когда мы были такими, как ты, и копошились на полу.
"Как мы были счастливы!" - пишет она.
Наша двухкомнатная квартирка, улыбчивый Дезире, который приходил
домой всегда в одно и то же время своей упругой походкой, напевая себе
под нос. Как позже стали делать и мы, он объявлял с порога:
- Я проголодался! Или:
- Обед готов?
А потом изображал мне барабанщика и таскал меня на плечах, так что я
головой почти касался потолка.
Национальный гвардеец Дезире, он так радовался жизни, местечку,
уготованному ему судьбой! Умел ценить каждую кроху счастья... Между ним
и тобой, между тобой и Анриеттой - целый мир: и дядя Гийом, и дядя
Артюр, и тетя Анна, и тетя Марта; вас разделяют две войны и нынешний
исторический момент и то величественное усилие народов, те мучительные
роды, последствий которых мы не в силах предугадать. Но мне хотелось,
чтобы ты узнал обо всем этом не только из учебников.
Вот почему, сынишка (так называл меня Дезире в приливе нежности), вот
почему с самого декабря я взвалил на себя всякие довольно скучные дела,
имея в виду единственную цель: освободиться наконец, освободиться от
всех обязательств и спокойно продолжать эти записки.