"Жорж Сименон. Я вспоминаю" - читать интересную книгу автора

форме свечей.
У нас в детстве все было беднее и так же безобразно, может, чуть-чуть
получше, именно потому, что беднее. Но все принадлежало к тому же миру
мелкой сошки - в иерархии этого мира есть множество ступеней,-к миру,
повторяю, мелкой сошки, людей, которых заставляют питаться подделками -
и духовно, и физически.
И подумай только, разве не поразительно, что именно в тот момент,
когда жизнь открылась твоим глазам, события, не имеющие к нам отношения,
переносят тебя в точно такую обстановку, какая была перед глазами твоих
мамы с папой в их первые дни?
А наша утренняя воскресная прогулка! Ведь точно так же, еще нетвердо
держась на ногах, гулял я каждое воскресенье с верзилой Дезире, и он,
усаживая меня на банкетку в кафе "Ренессанс", гордился не меньше, чем я
теперь.
Мне правда, неизвестно, когда свершится чудо и без всякой видимой
причины действительно вдруг перестанет мелькать перед тобой в виде
неустойчивых мимолетных образов. В какую минуту или даже секунду кусочек
этой действительности укоренится в твоей памяти, чтобы остаться там
навсегда?
Чему суждено стать твоим первым воспоминанием, малыш Марк? Может, это
случилось вчера? Или только что, когда ты, как великую драгоценность,
посадил на палочку оцепеневшую зимнюю муху? А может, завтра?..
Я знаю, что было моим первым воспоминанием,- мне тогда еще не
исполнилось двух, как тебе сейчас.
Сименоны - Дезире, Анриетта и я - жили на улице Пастера. Дом был
новенький, из нарядного красного кирпича, и тесаный камень вокруг окон
еще не потемнел. Мы занимали две большие комнаты на третьем этаже,
светлые, с отличной вентиляцией, а кухня наша выходила, как у нас
говорили, "на зады".
Квартал был из новых. Между церковью святого Николая и Баварской
больницей не было ни одного здания старее двадцати лет.
В центре квартала - площадь Конгресса, обширная, обсаженная вязами.
От нее лучами расходились широкие улицы с просторными тротуарами. На
улицах было так спокойно, что между булыжников пробивалась трава. А
тротуары, не знавшие толчеи, были истинным продолжением домов -
настолько, что по субботам хозяйки терли их метелками из пырея.
Заметь, что мы хоть и жили в этом квартале, еще не были там вполне
своими,-сейчас поймешь почему. На улице Леопольда нам сдавали "ничью"
квартиру - просто осталось немного пространства, не занятого под
торговые заведения, и надо было как-то его использовать. Мы жили
обособленно, и если бы не переехали, то понятия не имею, с кем бы я там
играл.
На улице Пастера мы, напротив, оказались обитателями определенного
квартала, что в условиях Льежа почти неизбежно означает - жителями
третьего этажа.
И то еще случай помог. Большинство домов на нашей улице и вокруг было
построено для определенных хозяев, по их вкусам и потребностям, чтобы
они могли здесь прожить всю жизнь и умереть.
Почти все дома были двухэтажные. Некоторые с балконом. Самые богатые,
например для мирового судьи,- с застекленной лоджией. Это высший шик -