"Жорж Сименон. Ночь на перекрестке" - читать интересную книгу автора

царапанье, или потрескивание, или еще какие-то слабые, неопределенные
звуки позволяли предполагать здесь что-то похожее на жизнь.
Карл Андерсен вошел первым. Его белые руки чуть подрагивали,
выдавая нервное напряжение. Едва перешагнув порог и не сказав ни
слова, он на миг задержался около дверей. Затем на лестнице что-то
зашуршало.
- Моя сестра Эльза, - объявил он наконец.
Она приблизилась, и фигура ее неясно проступила в полумраке. Эльза
двигалась изящно и легко, словно какая-то неведомо откуда взявшаяся
королева экрана или, лучше сказать, словно некий идеал, о котором
грезит юноша.
Казалось, что на ней платье из черного бархата. Во всяком случае
оно было темнее всего остального и на общем фоне выделялось крупным
пятном. Последние остатки света, еще рассеянные в воздухе, словно
сосредоточились на ее золотистых волосах и на матовом, бледном лице.
- Мне передали, что вы желаете поговорить со мной, комиссар. Только
сначала присядьте, пожалуйста.
Она говорила по-французски с иностранным акцентом, более заметным,
чем у Карла. Голос Эльзы звучал напевно и снижался на последних
слогах.
Брат ее стоял перед ней, точно раб перед властительницей, которую
он обязан защищать.
Эльза сделала еще несколько шагов и остановилась совсем близко от
Мегрэ. Только теперь он заметил, что она одного роста с Карлом. Узкие
бедра подчеркивали порывистость ее движений.
- Сигарету!.. - бросила она, обернувшись к брату.
Смущенный и неловкий, он заторопился выполнить ее желание. Она
взяла со стола большую зажигалку и щелкнула ею. Несколько секунд
красноватое пламя как бы боролось с глубокой синевой ее глаз.
Огонек погас, и темнота сгустилась настолько, что комиссару
сделалось немного не по себе. Он попытался нашарить на стене
выключатель и, не найдя его, негромко сказал:
- Можно попросить вас зажечь свет?
Ему пришлось призвать на помощь всю свою выдержку. Вся эта сценка
показалась ему чересчур театральной. Впрочем, театральной ли? Пожалуй,
нет. Скорее она была просто непонятной, таинственной, что ли, как
аромат духов, разлившийся в воздухе гостиной после появления Эльзы. По
меркам обыденной жизни ситуация была и впрямь странной, да и вообще
здесь все выглядело весьма необычно.
А этот ее акцент! А эта безукоризненная корректность Карла и его
черный монокль! А эта смесь роскоши с безвкусным старым хламом! В
общем, диковинным казалось все, вплоть до платья Эльзы. Такое не
увидишь ни на улице, ни в театре, ни на великосветском рауте.
Но в чем же заключалась "тайна" этого платья? Разумеется, в манере
Эльзы носить его. А ведь фасон-то
был довольно незамысловат: просто ткань плотно облегала тело, даже
шею, видны были только лицо и руки.
Андерсен наклонился над одним из столов, снял стекло со старинной
керосиновой лампы времен трех старух. Она стояла на фарфоровой ножке,
украшенной бронзовым литьем.