"Жорж Сименон. Ночь на перекрестке" - читать интересную книгу автора

Лампа, зажженная в углу гостиной, отбрасывала световой круг
диаметром в два метра. Абажур был оранжевый.
- Извините меня, - сказал Андерсен. - Я не заметил, что все сиденья
завалены.
И он разгрузил одно из кресел в стиле ампир от нагроможденных на
него книг, которые беспорядочно сложил на ковре. Прямая, стройная и
статная, словно изваяние, укутанное в бархат, Эльза курила.
- Ваш брат, мадемуазель, заверил меня, что в ночь с субботы на
воскресенье он не слышал ничего необычного. Видимо, у него крепкий
сон.
- Очень крепкий, - подтвердила она, выдохнув немного дыма.
- Вы тоже ничего не слышали?
- Что-нибудь необычное? Нет, не слышала. Она говорила медленно,
переводя на французский фразы, предварительно обдуманные на родном
языке.
- Мы живем здесь, у самой автострады. Это вы знаете. В ночные часы
движение не уменьшается. Всегда с восьми вечера начинается проезд
грузовиков, везущих продукты на парижский Центральный рынок. От них
много шуму. А по субботам к этому прибавляются туристы, которые на
собственных машинах едут к берегам Луары и в леса Солони. Вот и
выходит, что поневоле просыпаешься от гула моторов, скрипа тормозов,
громких выкриков. И если бы этот дом не оказался так дешев...
- Вы никогда не слышали о некоем Гольдберге?
- Никогда.
А за окнами все еще не наступала полная ночь. Ярко зеленел газон,
и, казалось, можно было сосчитать все травинки, каждую в отдельности -
настолько отчетливо они выделялись.
Парк, хотя и сильно запущенный, все же полностью сохранял гармонию
красок и очертаний и напоминал оперную декорацию. Каждая группа
деревьев, каждое отдельное дерево, даже каждая ветвь - все здесь было
на своем, точно рассчитанном месте. Далекий горизонт за просторными
полями и крыша одиноко стоящей фермы довершали эту своеобразную
пейзажную симфонию, столь характерную для Иль-де-Франса <В
дореволюционной Франции - область вокруг Парижа, историческое ядро
французского государства> и так хорошо знакомую Мегрэ.
Но тут, в гостиной, с ее старинной мебелью и корешками иностранных
книг, где произносились непонятные слова, он чувствовал себя
непривычно. И вдобавок эти датчане - брат и сестра, в особенности
сестра, вносящая во всю ситуацию какую-то диссонирующую нотку...
Нотку сладострастия, похотливости, что ли? Хотя ничего
провоцирующего в ее поведении вроде бы и не было. Она оставалась
совершенно естественной и в жестах, и в позах.
Но эта естественность или простота не вязалась со всей "декорацией"
гостиной. В такой обстановке еще более естественными комиссару
показались бы все те же три старые женщины с их столь
экстраординарными особенностями и страстями.
- Вы позволите мне осмотреть дом? Карл и Эльза без колебаний
согласились. Он взял со стола лампу, а она уселась в кресло.
- Пожалуйста, пойдемте со мной. По-моему, вы обретаетесь главным
образом в этой гостиной, правда?