"Жорж Сименон. Ночь на перекрестке" - читать интересную книгу автора

под чьими-то шагами заскрежетал гравий. В полумраке обозначился
высокий силуэт мужчины, бледное лицо, черный монокль.
Карл Андерсен подошел к решетке ворот без видимых признаков
волнения и, поклонившись, отпер ее.
- Я предполагал, что вы придете. Вероятно, хотите осмотреть гараж?
Прокуратура опечатала его, но вы, надо думать, имеете право...
На нем был тот же костюм, что и на набережной Орфевр; костюм был
сшит безукоризненно, но уже начал лосниться.
- Ваша сестра здесь?
Было уже не так светло, чтобы Мегрэ мог уловить легкую судорогу,
пробежавшую по лицу Андерсена, который невольно вдавил свой монокль
поглубже в глазницу.
-Да.
- Я хотел бы увидеть ее.
Недолгое колебание, и снова кивок головы.
- Соблаговолите следовать за мной.
Они обошли дом. Позади него простиралась обширная лужайка. Над ней
возвышалась терраса. Все комнаты первого этажа были на одном уровне с
террасой и сообщались с ней через высокие застекленные окна-двери.
Ни в одной из комнат не горел свет. В глубине парка шлейфы тумана
маскировали стволы деревьев.
- Позвольте показать вам дорогу.
Андерсен распахнул одну из дверей, и Мегрэ вошел вслед за ним в
большую гостиную. Дверь осталась открытой, и помещение быстро
наполнилось свежим и плотным вечерним воздухом, запахами трав и
влажной листвы. В камине, потрескивая и разбрасывая искорки, горело
одно-единственное полено.
- Я схожу и позову сестру.
Андерсен не включил свет, будто не замечая, что уже наступил вечер.
Оставшись один, Мегрэ медленно зашагал по комнате, остановился перед
мольбертом с эскизом, исполненным гуашью. То был набросок рисунка для
современных обоев - ярко раскрашенные причудливые цветы.
Однако краски и контуры эскиза казались менее странными, нежели
обстановка, в которой Мегрэ обнаружил напоминания о трех вдовах,
живших здесь в былые времена.
Часть мебели принадлежала когда-то, по-видимому, этим женщинам.
Комиссар увидел кресла в стиле ампир с облупившейся краской и потертой
шелковой обивкой, репсовые занавески, которые, судя по их виду, не
снимались с карнизов целых пятьдесят лет. С креслами контрастировали
книжные стеллажи из струганых некрашеных досок, сколоченные вдоль
одной из стен. На полках стояли книги в мягких обложках - французские,
немецкие, английские и, конечно, датские. Белые, желтые и разноцветные
покрывала никак не сочетались с ветхим пуфом, выщербленными вазами и
вконец истоптанным ковром - из его средней части исчезли последние
остатки ворса.
Становилось все темнее. Издалека послышалось мычание коровы. Время
от времени тишину нарушало легкое гудение мотора. Постепенно оно
усиливалось, по автостраде стремительно проносилась машина, и вскоре
шум замирал.
А в самом доме словно все вымерло, разве что изредка едва слышное