"Жорж Сименон. Дождь идет" - читать интересную книгу автора

- Захватишь меня с собой... Мне дали адрес адвоката. Мы вместе пойдем
к нему... Я расскажу ему все как есть. Что я ни в коем случае не желаю,
чтобы дом достался этим людям - ни дом, ни деньги,- и что я хочу
завещать все вам...
Наступило молчание, про которое говорят: "Тихий ангел пролетел..."
Матушка и отец избегали смотреть друг на друга, потом все же
обменялись взглядом, украдкой, словно в этом было что-то дурное.
- Еще немного капустки, тетя...
- Спасибо! Она мне не по желудку.
По-моему, я стал еще краснее, чем отец. Как это я раньше не подумал!
Я ни о чем не думал! Беспрекословно принял как должное непонятное
вторжение в наше и без того тесное жилье тети Валери, которая к нам
раньше носа не казала, и слова отца: "Не повторяй то, что слышал..."
Но что такого я мог слышать? А портрет, который так спешно вставили в
рамку и повесили на самом видном месте над камином и мадонной!
Что я слышал?.. Какая-то история с домом, теперь я начал припоминать.
Несколько раз за столом заходила речь о каком-то доме, который должен
нам достаться по наследству, а потом уже не должен был достаться...
И это слово "дом" звучало у нас по-особенному. Впоследствии я не раз
об этом размышлял... Теперь я знаю, что дом тети Валери в Сен-Никола,
вероятно, стоил по тем временам тысяч тридцать, поскольку к нему
примыкал луг, который сдавался соседям-фермерам.
Родители мои не нуждались в этих тридцати тысячах франков. С
тринадцатилетнего возраста - сначала со своим отцом, потом с Урбеном -
батюшка круглый год, во всякую погоду и, за редким исключением, всякий
день, объезжал ярмарки в округе - я видел его дома лишь вечерами и за
ужином. Матушка тоже с первого дня замужества только и делала, что
бегала из кухни в лавку и обратно, так что мы, очевидно, жили в
относительном достатке.
Однако мы не были домовладельцами. А слово это тоже было словом
совсем особого рода, не похожим ни на одно другое.
Чтобы в этом убедиться, достаточно было услышать, как матушка
вечерами провозглашала:
- Только что видела домовладельца...
- Он заходил?
- Нет... Заглядывал сквозь витрину. Ну, как всегда...
Что правда, то правда: мосье Ренорё был личностью даже устрашающей.
Ему принадлежала почти половина всех домов на площади, когда-то
составлявших одно целое, если не ошибаюсь - почтовую станцию. Дом, в
котором жил Альбер с бабушкой, тоже был частью этого целого, равно как
аптека и кафе Костара. Сам же мосье Ренорё занимал старинный особняк с
въездными воротами на улице Сен-Жан, сохранившим вделанные в стены
поставцы для факелов и тумбы, с которых садились в седло.
Мосье Ренорё был тощий, с белыми волосами, белым, цвета слоновой
кости, лицом, длинным носом и длинными тонкими губами; все черты
заостренные, как у мертвеца. Я ни разу мертвецов не видел, но был твердо
убежден, что мосье Ренорё похож на мертвеца.
Зимой он ходил в шубе с каракулевым воротником и вечно держал в руке
трость с серебряным набалдашником.
Поговаривали, что дома принадлежат не ему, а иезуитам и что сам он