"Жорж Сименон. Четыре дня бедного человека" - читать интересную книгу автора

говорила: я чувствую себя не в своей тарелке". Она не говорила: "У Рене",
но подразумевала именно это. Да он и сам всегда волновался. И вся семья
тоже. Их мать, говоря кому-нибудь про Марселя, с особым удовольствием, но
как бы между прочим упоминала: "Мой сын, который живет на набережной
Малаке..."
В их семье существовал особый словарь, слова которого не имели
никакого смысла для тех, кто не воспитывался в их серале, и точно так же
существовала география Лекуэнов-Найлей, распространявшаяся на
один-единственный квартал левого берега, но зато какие в ней были тончайшие
нюансы! Например, семейство Найль, хотя их склады и конторы располагались
на другом берегу, на бульваре Ришар-Ленуар, занимало во времена своего
процветания два этажа, соединенные отдельной лестницей (что как бы
приравнивалось к особняку), в тихой части бульвара Сен-Мишель, напротив
Люксембургского сада. В ту пору они были богачами. И тем не менее мать
Франсуа просто выходила из себя, оттого что ее свекры Лекуэны жили на куда
более аристократической улице Сен-Доминик.
Поженившись, мать и отец поселились на площади Одеон, что считалось
уже рангом ниже. А Франсуа, продолжая катиться вниз, докатился до
противоположного конца бульвара Монпарнас. В глазах их матери это было
почти Монружем.
Итак, один член семьи пал до простонародного района, вернее, до района
со смешанным, неопределенным населением, зато Марсель пошел в гору и живет
в одном из самых роскошных домов на набережной Малаке. "Напротив Лувра!" -
несколько утрируя, съехидничал Рауль.
И это было тем неожиданней, что старик Эберлен безвыездно прожил в
самом центре Шарантона в нелепой вилле, стоявшей за решетчатой оградой
посреди небольшого садика.
По правде сказать, взлет Марселя уязвил всех, в том числе и Франсуа;
для него своеобразным символом их общей обделенности стал метрдотель в
белых перчатках, обносящий гостей портвейном. Родственников Марсель с женой
приглашали редко и только в тех случаях, когда неприглашение могло привести
к окончательному разрыву Да, этот дом не из тех, куда можно зайти просто
так поболтать, и всякий раз, свернув с улицы Бонапарта, Франсуа с глухой
злобой смотрел на здание, где обитает его брат и где ему, Франсуа, нет
места. Иначе как предательством это не назовешь. Даже обстановка в квартире
Марселя ясно давала понять родственникам, что у него с ними нет ничего
общего.
Но теперь Жермена умерла, и Франсуа встретится сейчас лицом к лицу с
невесткой. Рене - роскошная женщина, крупная, прекрасно сложенная, этакая
Юнона, самка, пылкая потаскуха, если верить Раулю, который хоть и прожил
всю жизнь в колониях, но Бог весть каким образом знает все, что касается их
семьи. Темперамент, по словам Рауля, у нее настолько вулканический, что ей
хватило двух лет, чтобы выкачать из их братца все жизненные силы. Правда,
уже в молодости Марсель был какой-то высохший, поблекший, у него рано
начали редеть волосы, и он приобрел изможденный, хотя и не лишенный
утонченности вид.
- Думаешь, она ему изменяет? - поинтересовался Франсуа.
- Да не изменяет она ему! И никому не изменяет.
Просто она, как кошка, занимается любовью когда и где удается, не
упуская ни одной возможности. Рассказывают, как-то в ночном кабаре один из