"Морис Симашко. Гу-га" - читать интересную книгу автора

Опять начинается дождь, тяжелые холодные капли ударяют в спину.
Втягиваю голову под мокрый, жесткий воротник, подбираю под себя карабин.
Сколько же прошло времени с тех пор, как я здесь лежу? Где-то на левом
фланге грохает взрыв. И тут же стучат очереди, опять виснет ракета. Потом,
уже под утро где-то рядом снова стрельба, дикий, истошный крик. Снова взрывы
- один и через некоторое время другой.
- Ну, Боря, как обстановка?
Хриплый шепот раздается у самой моей головы. Даньковец приподнимается
на руках, смотрит через колья. Видны лишь очертания его широких плеч. Все в
мире делается проще.
- Где-то он, паскуда, проход тут имеет. Это уж точно, - говорит
Даньковец. - Ладно, пора отчаливать.
Ползем назад - он впереди, я следом за ним, и уже не попадаю в ямы с
водой и на жесткое, торчащее из земли железо, как было вечером, когда полз
сюда. Минуем во тьме ряды мокрых окопов, разбитый тягач, обгорелые доски.
Здесь уже суше, и колени не расползаются в жидкой грязи. Потом между двумя
буграми протискиваемся наверх и спрыгиваем на ровное место.
- Это ты, Тираспольский?.. Давай грейся. Чай нам приперли.
Кудрявцев сидит с котелком, обхватив его ладонями.
- Да, с кофеем вдогонку! - зло говорит кто-то.
- Было б тепло"
Обтираю тряпкой из кармана задубелые руки, беру котелок. В него льют
что-то горячее, еще и еще. Пальцы вначале не чувствуют ничего. Придвигаю
край котелка к губам, держу некоторое время и лишь потом обжигаюсь. Это
вода, просто горячая вода, но я пью ее с жадностью широкими хлюпающими
глотками. Начинает жечь руки, я подтягиваю к ладоням рукава шинели и пью,
лью, чувствуя, как согревается, возвращается к жизни все мое тело. Никогда
еще не ощущал я такого присутствия жизни. Теплая испарина проступает под
мокрой, холодной шинелью. Больше уже не вмещается в меня, но я опять
подставляю котелок, прижимаю его к себе и пью"
Все возвращается на свое место. Я четко вижу, слышу, чувствую каждую
мышцу своего тела. Здесь, повыше болота, стояли когда-то дома, проходила
дорога. От всего этого остался большой, рухнувший до половины подвал, видно,
служивший складом, и кучи оплывшей, перемешанной с кирпичом глины. Они
прикрывают нас со стороны болота. В подвале переброшены между лежащими в
воде кирпичами доски, на которых спят капитан Правоторов и Ченцов с
Хайленко. Им можно находиться наверху, где блиндажи, но капитан не уходит
отсюда. Мы, кто отдыхает после ночи, сидим возле подвала под прикрытием
упавших когда-то с крыши и засыпанных землей бревен. В других местах тоже
есть щели, где можно укрыться от дождя. Не следует лишь разжигать огонь.
Еще темно, но можно уже различать лица. Через бугор над нами волокут
кого-то, завернутого в шинель. Ее тянут за воротник артиллерист Саралидзе из
четвертого взвода и Бутенко, тюремный, который ехал с нами от водохранилища.
- Э, встал и пошел. Зачем пошел?!
Саралидзе, маленький, крепкий, резко и коротко вскидывая руки, кричит,
обращаясь непонятно к кому. Капитан подходит, откидывает полу мокрой,
грязной шинели. Сразу видим белое лицо человека. Глаза у него закрыты, и
губы дрожат, все время дрожат. Только потом перевожу взгляд туда, где только
на лоскуте от штанов держится у тела нога. Кровь почти не течет, смываемая
дождем, и мякоть с торчащей костью блеклая, чистая.