"Морис Симашко. Гу-га" - читать интересную книгу автора

давно почему-то не видел милиционера. Как-то мало их стало в войну. А тот
пьет чай и поглядывает на тахт, где старый терьякеш{13} с невидящими глазами
разговаривает сам с собой.
Милиционер уходит. Остается один чайханщик. Самовар остыл, чайники
сложены, и он сидит, зевая, на подушке в углу. Становится тише, лишь у
дальней стены, где играют в карты, слышатся азартные выкрики.
- Эй, тише там! - кричит Со.
Зеленые лица поворачиваются к нам, смотрят недобро. Но молчат, в спор с
нами не вступают. Становится тише.
Мутнеет утро в окнах под потолком. Мы начинаем собираться. Да и другие
уже встали. Женщина собирает остатки еды на нарах. Она ждет, когда мы уйдем,
чтобы взять себе хлеб и кусок холодца, что лежит на бумаге между нашими
вещами. Со отдает ей весь холодец, который оставался у нас.
- Спасибо, сынок, - говорит женщина"
Мы идем по гравийному шоссе от станции к холмам. Острые каменные
осколки чиркают под сапогами. Чуть впереди нас идут танкисты, которые
ночевали с нами в чайхане. Четверо у них тоже без погон, другие в погонах и
с винтовками. Кто-то еще движется сзади. Тихая утренняя синь в воздухе.
Часа полтора идем мы так быстрым утренним шагом. Холмы раздвигаются, и
справа, совсем близко, открывается целое море воды. Какие-то птицы плывут,
взлетают и снова плывут невдалеке.
- Утки! - говорит Шурка Бочков.
И тут мы видим идущий вдоль шоссе ряд колючей проволоки. Когда он
начался, мы не заметили. Все это: вода и утки - с другой стороны. Целый
километр еще идем вдоль этой проволоки, проходим один пропускной пункт -
полковой, потом, уж внутри части, другой. Охрана усиленная: двойное
ограждение и через полсотни метров - часовой.
У приземистого, в четыре окна дома приходится долго ждать.
Присаживаемся на сухом арыке. Здесь сидят уже другие, кто явился раньше нас.
Разбираемся по погонам у сопровождающих: Полтавское танковое, Третье
харьковское самоходных орудий, Ивановская высшая школа штурманов,
Ташкентская школа стрелков-бомбардиров, Туркестанское пехотно-пулеметное. И
еще отдельно, по четыре в ряд сидят на корточках прямые тюремные со своими
конвойными.
Со шарит в вещевом мешке, вытряхивает крошки. И у Вальки в мешке пусто.
Ничего, как-нибудь доедут обратно. Толкнут что-нибудь с себя, хоть те же
вещмешки. А мы" мы уже на месте.
Приходит наша очередь. Идем через внутренний КПП{14} и сразу попадаем в
перегороженную барьером комнату. Тут какие-то шкафы с ящиками, заляпанный
чернилами стол. И ничего нет больше. Стены тоже голые, без лозунгов.
За столом сидит капитан в повседневной гимнастерке с отекшим,
невыспавшимся лицом и какими-то безразличными глазами. Еще лейтенант, тоже в
затрапезном виде, старшина с тетрадью. Боком сидит старший лейтенант. Этот
выглаженный, с крахмальным подворотничком и портупеей вперехлест на спине.
Погоны у него узкие, нестроевые.
Капитан с полминуты молча смотрит на нас, берет у Вальки Титова наши
документы. Не взглянув на печати, рвет конверт по краю. Три листка там, на
каждого отдельный.
- Так, Бочков. - Капитан безошибочно смотрит на Шурку Бочкова, хоть в
бумагах нет фотографий. - Непочтение родителей" Месяц.