"Роберт Сильверберг. Книга Черепов" - читать интересную книгу автора

реальную сторону жизни. Нед, который ничего не воспринимает всерьез,
согласен с Эли. Не думаю, что он так уж поверил в "Книгу Черепов", но он
придерживается того мнения, что если там есть хоть доля правды, тогда
Девятое Таинство должно быть истолковано как требование двух смертей. Тимоти
тоже ни к чему не относится серьезно, но его манера насмехаться над миром
полностью отличается от манеры Неда: Нед - сознательный циник, а Тимоти
просто плевать на все хотел. Для Неда - это преднамеренная демоническая
поза, а у Тимоти - слишком большой фамильный капитал. Поэтому Тимоти не
очень-то колышет Девятое Таинство: для него это такая же чепуха, как и все
прочее в "Книге Черепов".
А как насчет Оливера?
Оливер не знает. Да, я верю в "Книгу Черепов" просто потому, что я в
нее верю, и, кажется, тоже принимаю буквальное толкование Девятого Таинства.
Но я ввязался в это, чтобы жить, а не умирать, и еще не слишком-то
задумывался о своих шансах вынуть короткую спичку. Если предположить, что
Девятое Таинство - именно то, что мы о нем думаем, то кто станет жертвами?
Нед уже дал понять, что ему почти все равно: жить или умереть. Однажды
февральским вечером, будучи в подпитии, он толкнул двухчасовую речь об
эстетике самоубийства. Побагровев, вспотев и отдуваясь, он напоминал Ленина
на ящике из-под мыла вместо броневика. Врубаться в содержание удавалось лишь
иногда, однако общий смысл мы поняли. Ладно, делаем скидку на Неда и
приходим к заключению, что на девять десятых его разговоры о смерти -
романтический жест; но тем не менее это делает его кандидатом номер один на
добровольный уход. А жертва убийства? Эли, конечно. Я жертвой быть не могу:
слишком сильно буду отбиваться. Я прихвачу с собой по крайней мере одного
ублюдка, и они все это знают. А Тимоти? Да он как буйвол, его кувалдой не
убьешь. Тогда как вдвоем с Тимоти мы сможем замочить Эли минуты за две, а то
и меньше.
Господи, до чего ж мне такие мысли не нравятся!
Не хочу я никого убивать. Не хочу я ничьей смерти. Я хочу лишь одного:
жить, жить самому как можно дольше.
Но если условия именно таковы? Если цена жизни и есть жизнь?
Господи. Господи. Господи.


11. ЭЛИ


В Чикаго мы приехали уже в сумерках после продолжительной дневной езды
со скоростью шестьдесят-семьдесят миль в час с короткими редкими
остановками. Последние четыре часа вообще не останавливались; Оливер гнал
как сумасшедший. Затекшие ноги. Одеревеневшая задница. Остекленевшие глаза.
В мозгах - туман из-за слишком долгой езды. Шоссейный гипноз.
С заходом солнца все цвета, казалось, покинули пир: всепроникающая
синева объяла все - синее небо, синие поля, синий асфальт, весь спектр
переместился в ультрафиолетовую зону. Это напоминало океан, где невозможно
определить, что выше, а что ниже горизонта. Прошлой ночью я в лучшем случае
спал часа два, а то и меньше. Когда мы не разговаривали и не занимались
любовью, то лежали бок о бок в полудремотной неге. Мики! О, Мики! Аромат
твой на кончиках моих пальцев. Я вдыхаю. Три раза от полуночи до зари. Как