"Роберт Силверберг. Царь Гильгамеш" - читать интересную книгу автора

несметные сокровища: кольца и серьги из серебра и золота, кубки из чеканного
серебра, доски для игры в кости, шкатулки для притираний, алебастровые
кувшинчики с редкими ароматами, золотые арфы и лиры, похожие на бычьи
головы, маленькое серебряное подобие его колесницы и одна из его
шестивесельных ладей, кубки из обсидиана, цилиндрические печати, вазы из
оникса и халцедона, золотые миски и столько столько всего остального, что я
не мог поверить во все это изобилие. Вокруг ложа моего отца со всех четырех
сторон в почетном карауле стояли известные граждане города, их было человек
двадцать.
Мы заняли места перед царем - моя мать и я - в центре группы. Дворцовые
слуги столпились вокруг нас, воины в полном вооружении окружили нас с обеих
сторон. Из храмового двора донесся глубокий низкий звук лилиссу, большого
барабана, в который бьют только тогда, когда Луна закатывается. Затем я
услышал более легкий звук маленьких барабанчиков, балаг, и пронзительный
визг глиняных свистулек. Под эти звуки Инанна вошла в храм, предваряемая
своими обнаженными жрецами и жрицами. Она направилась к возвышению у задней
стены галереи. В храмах Ана или Энлиля там была бы статуя Бога, но в храме
Инанны в Уруке нет нужды в идолах, ибо сама богиня живет среди нас.
Началась церемония моления и воспевания. Большая часть ее была на языке
древнего пути, который я тогда не знал, а сегодня с трудом понимаю, ибо
древний путь - религия женщин, религия богинь, и они сохраняют его в тайне.
Были возлияния вина и масел, привели быка и барана и закололи их, а их
кровью обрызгали моего отца. Семь золотых подносов воды опустошили как дары
семи планетам и произвели еще много других священных ритуалов.
Змея Инанны проснулась и скользнула по ее груди, раздвоенный язык
шевелился, глаза уставились на меня, и я перепугался. Я чувствовал
присутствие богини, присутствие напряженное и удушающее.
Я подвинулся поближе к доброму Ур-Кунунне и прошептал:
- Мой отец мертв.
- Нельзя разговаривать, мальчик.
- Пожалуйста, ну пожалуйста. Он умер? Скажи мне.
Ур-Кунунна взглянул на меня с высоты своего огромного роста, и я увидел
в его глазах мудрость, нежность и любовь ко мне. Я подумал, насколько же его
глаза похожи на глаза Лугальбанды, какие они темные и большие и как они
заполняют все его лицо! Он мягко сказал:
- Да, твой отец умер.
- А как это бывает, когда ты умрешь?
- Нельзя разговаривать во время церемонии.
- А Инанна умерла, когда она спустилась в подземный мир?
- Да, на три дня умерла.
- А это что, как если ты заснешь?
Он улыбнулся и ничего не сказал.
- Но потом она проснулась и вернулась обратно? А мой отец проснется? Он
вернется снова, чтобы править Уруком, Ур-Кунунна?
Ур-Кунунна покачала головой:
- Он проснется, но не вернется, чтобы править Уруком.
Затем он прижал палец к губам и больше не разговаривал, оставив меня
одного размышлять над значением, смерти. Вокруг меня продолжалась церемония.
Лугальбанда не шевелился, он не дышал, глаза его были закрыты. Это было как
сон. Но это должно было быть больше, чем сон. Это была смерть. Когда Инанна