"Роберт Силверберг. Царь Гильгамеш" - читать интересную книгу автора

спустилась в нижний мир и была мертва, это был повод для великого траура в
небе, и ОТЕЦ ЭНКИ приказал, чтобы ее вернули к жизни. А сделает ОТЕЦ ЭНКИ
так, чтобы Лугальбанда вернулся к жизни? Нет, думаю, что нет. Где же теперь
Лугальбанда, куда он пойдет дальше?
Я слушал пение и дождался ответа: Лугальбанда был на пути к дворцу
Богов, где он вечно будет жить в обществе небесного отца Ану и отца Энлиля и
отца Энки, мудрого и сострадательного, и всех остальных. Он будет пировать в
трапезной Богов и пить с ними сладкое вино и черное пиво. И я подумал, что
не такая уж это горькая судьба, если он действительно отправляется туда. Но
откуда мы знаем, что он именно туда ушел? Как можем мы быть в этом уверены?
Я снова повернулся к Ур-Кунунне, но тот стоял, закрыв глаза, напевая и
раскачиваясь. Я остался наедине с мыслями о смерти, силясь понять, что же
происходило с моим отцом.
Кончилось пение. Инанна сделала знак, и десять высокородных горожан
стали на колени и подняли на плечи массивный алебастровый катафалк, на
котором лежал мой отец. Они вынесли его из храма через боковой вход. Моя
мать и я возглавляли процессию, а сзади шла жрица Инанны. Мы прошли через
Белый помост и направились на Запад. Через несколько сот шагов мы оказались
в остроугольной тени храма Ан. Я увидел, что в сухой песчаной земле между
Белым помостом и храмом Ан была выкопана огромная яма и в нее вел пологий
спуск. Мы расположились у самого спуска, остальные горожане тысячным кольцом
собрались вокруг ямы, и вдруг странное дело: служанки моей матери-царицы
окружили ее и стали снимать ее богатые и дорогие одежды одну за одной, пока
она не осталась обнаженной в ярком солнечном свете на виду у всего города.
Мне вспомнился рассказ об уходе Инанны в подземный мир: как она спускалась
все глубже и глубже, оставляя свои одежды. Я подумал, не готовится ли моя
мать спуститься в эту яму? Потом ее прислужница Алитум, похожая на мою мать
Нинсун так, что казалось, будто они сестры, шагнула вперед и сняла свои
одежды. Служанки стали надевать багряный плащ моей матери на Алитум, потом
головной убор и нагрудные пластинки, а одежды Алитум надели на мою мать.
Когда переодевание было закончено, трудно было сказать, кто из них Нинсун, а
кто Алитум, потому что лицо Алитум было тоже накрашено зеленой краской, как
и у моей матери.
А потом я увидел своего товарища Энкихегаля, сына садовника Гурнишага.
Он медленно шел ко мне между двумя жрецами. Я окликнул его, когда он подошел
поближе, но он мне не ответил. Глаза у него были стеклянные и странные.
Казалось, он меня вообще не узнал, хотя только вчера я носился с ним из
конца в конец огромного дворца Нинхурсаг.
Теперь жрецы начали снимать с меня мою вышитую одежду и надели ее на
Энкихегаля, а мне дали его простые одежды. Они забрали мой золотой головной
убор и надели его на голову Энкихегаля. Я был с него ростом, хотя он был на
три года старше, и плечи мои были так же широки, как и его. Когда мы
обменялись одеждой, они оставили стоять Энкихегаля возле меня, а Алитум
стояла возле моей матери.
Подъехала повозка на полозьях, которую везли два осла. Она была
раскрашена синей, белой и красной краской, а на ее боковых щитах были
золотые львиные головы с гривами из ляпис-лазури и перламутра. Огромные
груды сокровищ были навалены на повозку. Колесничий Лудингирра, воевавший
вместе с моим отцом, шагнул вперед. Он сделал долгий глоток из большого
винного кубка, который принесли жрецы, резко фыркнул и потряс головой,