"Иван Иванович Сибирцев. Золотая цепочка " - читать интересную книгу автора

Коробов. - Звоню, понимаешь, звоню, спрашиваю: где Федорин? Говорят, поехал
в морг. В конце концов мы же не уголовный розыск, чтобы заниматься всем
этим... - Он осуждающе покачал головой, но спросил с любопытством: - Ну, что
там стряслось с ним? Установили причину смерти?
- Причина распространенная. Обширный инфаркт миокарда.
- Вот именно, распространенная... - Коробов вздохнул и, морщась, растер
ладонью себе грудь. - Впрочем, естественно. Ему за восемьдесят...
Федорин кивнул. Он отчетливо представил лежавшего на скамье у бюро
пропусков маленького старичка. Руки, сложенные на груди, были крупными, с
широкими ладонями и длинными, наверное, очень чуткими и нервными пальцами
музыканта или художника.
- Да, Алексей Иванович, ему за восемьдесят, - подтвердил Федорин. - Это
обстоятельство и заставило меня отнестись, так сказать, со всей
серьезностью. В таком возрасте человек за здорово живешь не двинется через
всю Москву. И почему именно ко мне? Откуда вообще ему известно, что Федорин
"занимается золотом"? Не настораживает, а?
Коробов неуверенно пожал плечами:
- Было при нем что-нибудь интересное?
- Было. - Федорин достал из кармана и положил на стол Коробову
старинный бумажник с монограммой. - Это его бумажник. В нем деньги. Около
шести рублей. Фотография с надписью старинной вязью. "Краснокаменск. 1910-й
год". На ней два господина средних лет в строгих сюртуках. И еще вырезка из
газеты "Известия" за 24 мая этого года...
- Указ о награждении орденом профессора Каширина Вячеслава Ивановича в
связи с семидесятипятилетием и за заслуги в золотодобывающей
промышленности. - Федорин вопросительно посмотрел на Коробова и продолжал
задумчиво: - С этими вещами он отправился ко мне. А ведь к нам чаще всего
идут с бедой...
- Иногда и с повинной... - проворчал Коробов.
- Опять же любопытно. Не шел, не шел. И вдруг в восемьдесят с лишком...

3

На стук Федорина калитку распахнула сухонькая опрятная старушка. Она с
испугом осмотрела пришельца, привстала на цыпочки, метнула взгляд за плечо
Эдуарда, на стоявшую у ворот автомашину, с трудом перевела дух и спросила:
- Вы откуда?
- Из милиции.
- А Иван Северьянович?
- Вы его жена? - чуть помедлив, спросил Федорин.
- Свояченица я ему, - упавшим голосом отвечала она. - Максимова я,
Пелагея Петровна. Покойной его жены, Клавдии Петровны, родная сестра. -
Умолкла и, уже постигнув то, о чем пока не решался сказать Федорин,
повторила тихонько: - Ну, а Иван-то Северьянович?..
- Иван Северьянович сегодня утром скоропостижно скончался возле нашего
бюро пропусков, - в тон ей печально сказал Федорин и предупредительно взял
старушку под руку.
Шуршали по дорожке шаткие шаги Пелагеи Петровны, ветки шиповника
цеплялись за ее платье. Она присела на ступеньку крылечка и, уткнув лицо в
ладони, стала раскачиваться, будто силясь смахнуть с себя тяжесть,