"Станислав Шуляк. Кастрация" - читать интересную книгу автора

мне и непереносимое отвращение к себе, к своему телу, его потребностям и
всему моему настоящему. В мире лишь изощряющееся в достоинстве имеет право
на существование вне пределов моей насмешливости. Думаю еще, что потом это
все будет выполняться как-то по-другому, лучше ли, хуже ли, но не так. Мне
нужно было расспросить подробнее доктора, как это все будет выполняться
потом. И как все будет выглядеть. С фотографической точностью. Воочию.
Я тру свои руки под струею воды, полощу рот, делаю несколько резких
движений мускулами лица, решив не выходить до тех пор, пока не буду уверен,
что выгляжу теперь совершено так же, как выгляжу всегда. Я сумею обмануть
всех, ожидающих от меня естественности или беспокойства. Прежнее было более
временем напряжения. Голос сбивчивый, но неумолчный. Без всякого слова
излияния час передышки объявлен в тревогах. Сегодня все будут смотреть на
меня так внимательно и придирчиво, как никогда не смотрят на себя. Наконец
выхожу и возвращаюсь в гостиную.
Марк подвел меня к хозяину дома, мы пожали руки друг другу. Марк снова
исчез, его здесь все знали, ему это было несложно. Известие о моем приходе
распространилось, должно быть, уже по всему дому, несколько человек заходят
с террасы в гостиную, заходят только чтобы взглянуть на меня, любопытство,
по-видимому, превосходит их терпение, хотя никто не проявляет навязчивости.
Я ожидал сразу же чего-то особенного, важного от хозяина дома, хотя сам не
знаю, какие у меня есть основания предполагать такое, он же говорит какие-то
самые обычные пустячки, предложил попозже показать мне свою коллекцию сабель
- я поблагодарил, разумеется. Хрусталь брызжет величаво огнями на гарус и
поплин, изнемогающие от светлого изобильного пиршества. Будто самоцветы,
корчащиеся в печи. Diospyros ebenum. Ощущение гладкости.
- Обратите внимание, как они сегодня все сами не свои из-за вас, -
говорит он мне, почти неуловимо улыбаясь и не поворачивая головы, так чтобы
со стороны нельзя было догадаться, о чем идет речь. Отпечаток светской
рассеянности. - Вы сегодня наш герой дня. Или, вернее будет сказать, вообще
герой на многие месяцы или годы вперед. Хотя, вы ведь знаете, наша память
так устроена, что ей постоянно необходимы новые раздражители. Про себя же
скажу вам, что я такой человек, который боится всех людей, которые боятся
скуки, - немного напрягаюсь при этих его словах, но тут подходит Марк, он
принес по аперитиву себе и мне, и хозяин дома отпускает нас.
- В странную же ты привел меня компанию, Марк, - говорю я своему другу.
- Не обращай внимание, - прекословит он с отчетливою иронией выражения,
- это все политика. Привыкай, оно и тебе будет полезно на будущее. Да ты и
сам, впрочем, заметить не успеешь, как будешь дышать этим воздухом.
- Марк, и ты туда же! - недовольно говорю я. И болезнь самоощущения
отступает. - Это уже смешно наконец.
- Туда же - куда? - быстро спрашивает он.
- В многозначительность, - отвечаю. - Ты грешишь этим сегодня более
всех остальных. У меня тоже есть свой круг общения, и, если я никогда не был
в этом доме, это не значит, что у твоего круга есть какие-то преимущества
перед моим.
- Ну ладно, ладно, - как всегда ускользает от меня Марк. - Они все
славные люди.
Мы выпили с Марком. Вязкость. Дыхание пресекши. Искусство и само
существование - есть только род организации времени. Он тут же предложил
принести еще, я возражаю, что можно сделать это попозже, он соглашается