"Станислав Шуляк. Кастрация" - читать интересную книгу автора

что день не настолько короток... Ненавижу себя еще и за это. Не знаю, как
определить эту волну самоистребительного невыносимого чувства, я сродни
приговоренному, сродни смертнику, собственное мое существование не то, что
меня невыносимо гнетет, но раздавливает, уничтожает, ослепляет, душит!..
Соблазны около наслаждений. Фигура красноречия. Никак не найти мне камня
шершавого, чтобы голову разбить об него. А иначе мне в себе не убедиться. У
меня шумит в голове, тошнота подступает к горлу. Не знаю, сколько я стоял
так, но потом стало немного легче, звенит еще в ушах, снова позывы к
мочеиспусканию, опять столь же нестерпимые... Хорош же я буду, если еще и
обмочусь прямо на улице. Великая проза всегда приходит беззвучно, но и мои
ощущения, и мои сентенции появляются так. Ничуть. Улица пригодна для
прогулок ненастья. Усмехается.
- Чему ты смеешься? - спрашиваю его в напряжении.
- Подумал об иных проделках олухов от экзистенции.
- Нелепость, - возражаю я. Но в себя не уйти. - А кто, - говорю еще
Марку каким-то чужим, самому себе незнакомым голосом, говорю с трудом, как
будто разучившийся делать это, - кто тебя больше спрашивал обо мне? Мужчины
или женщины?
- И те и другие - больше, - усмехается Марк. - Пошли, пошли. Что это
тебя так беспокоит?
- Далеко нам еще идти? - спрашиваю.
- Пустяки, - отвечает. - Пришли уже.
И вправду пришли. Стоим возле большого двухэтажного дома,
приткнувшегося в глубине темного живописного палисадника за каменной
обомшелой изгородью и воротцами тяжелой витиеватой ковки. Произведение
искусной органической архитектуры. Марк здесь, вроде, чувствует себя своим,
звонить не стал, но пошел прямо в дом. На парадной лестнице задержался,
подождал меня и, отчего-то понизив голос, говорил мне чуть ли не шепотом:
- Ты не удивляйся. Я познакомлю тебя сейчас с хозяином дома... Говорят,
инженер Робинсон у него что-то спрашивал о тебе.
- Инженер Робинсон? - останавливаюсь я в удивлении.
- Тс-с, - прошептал Марк, - не нужно, чтобы знали, что я тебе сказал об
этом.
- Да ты мне пока еще ничего и не сказал, - выдавливаю из себя в
некотором смятении. - Марк, - прошу его я, - ты здесь все выходы знаешь.
Покажи ты мне, ради Бога, уборную. Ты не представляешь, как мне нужно.
- Ладно, ладно, - беспечно и веселее уже говорил мне Марк, - сейчас
сначала познакомимся с хозяином, а потом обязательно чего-нибудь выпьем.
Мы входим в гостиную. Приглашенных было человек около двадцати, все по
разным углам, некоторых я знал, наверное, хотя все-таки мало кого. Хозяина
дома Марк сразу не заметил, это было к лучшему, я оставил Марка и так
быстро, как это только позволяли приличия, отправился искать уборную. Нашел
сразу и никого не встретил по дороге, стремглав запер за собой дверь и
трясущимися руками стал расстегивать брюки. Теплый светлый сладостный
водопад. Иеллоустоунский парк. Облегчение. Бьющееся сердце. Около ощущений.
И вдруг неожиданно темнеет в глазах, меня пошатывает, и едва не валюсь на
пол. Господи, да что же это со мной?!
Что-то мне теперь совсем нехорошо стало. Я вцепился рукой в кран, чтобы
не упасть, и долго рассматриваю себя в зеркале. То, что мгновение назад
доставило мне такое облегчение, ни с чем не сравнимое, теперь же доставляет