"Станислав Шуляк. Кастрация" - читать интересную книгу автора

сразу и, кажется, без тени какого-либо чувства на лице. Будто безветрие над
водой. Прежнее волнение из-за меня улеглось, хотя я еще замечаю, как иные
подчас украдкой за мной наблюдают. До нас иногда доносятся обрывки
разговоров тех, кто находится к нам поближе, и, когда я не слишком
отвлекаюсь на Марка, то стараюсь уловить хоть некоторые из них. Я был бы
таким же.
- Все-таки, что бы ни говорили, а он всего лишь самый обыкновенный
сикофант, и ничего больше...
- Признаться, и я никогда не испытывал особенного почтения.
- Представьте: строят дом. Соорудили леса вокруг его стен, кладут
кирпичи, перекрытия, вставляют рамы. Потом дом достроили, леса разобрали, а
дом развалился в тот же день. Только строительные леса, пока стояли,
придавали прочность конструкции. Только видимость придает прочность
реальности. Вы слушаете меня?
- О да, я вас внимательно слушаю, Феликс.
- Обстоятельства заставили меня вчера провести целых четырнадцать часов
за рулем. Мне и раньше случалось водить машину подолгу, но, согласитесь,
такое все же изматывает, - это говорит подвижный лысый человечек очень
небольшого роста, в черной кожаной куртке, со скороговоркой, подобной
отбойному молотку, как мне показалось, резонер ужасный. Марк мне поясняет,
что это какой-то журналист, хотя он его не слишком знает. Лицо мясистое,
лоснящееся и кажущееся бесполым. Служитель жертвенного огня. Резкость.
- Сколько я ее наблюдаю, а это довольно давно, уж поверьте, - женщине,
говорящей это, лет, наверное, сорок, она в декольтированном бархатном платье
с воротником из оцелота, я немного знаю ее, она, говорят, довольно известная
художница, в основном, работает со стеклом, - она меня только однажды, -
продолжает женщина, - поразила до самой глубины сердца. Я, разумеется, имею
в виду партию в "Принце пагод". И все же слава ее более заслуженна, чем у
всех тех, кто, как считается, даже ее затмевает.
Собеседник, совсем мальчишка, уж, во всяком случае, порядочно моложе,
например, нас с Марком, решается противоречить женщине:
- Уж если мы теперь обсуждаем какие-то ее качества, - рассудительно
говорит этот, должно быть, университетский мальчик, - и - более того! -
придаем им непреложный статус достоинств, а первым в их ряду, как мы сейчас
с вами согласились, является артистизм, то уж, наверное, проявления его
должны носить более стабильный, переходящий характер. То есть, я хочу
сказать, должна существовать какая-то априорность... - говорит еще он,
немного волнуясь и силясь выглядеть убедительным. Ответом его настойчивости
был только снисходительный, скучающий, царственный, почти материнский взгляд
женщины. На коленях у нее лежит пофыркивая разомлевший длинношерстный
японский хин какого-то эксцентрического окраса, и женщина то и дело
запускает ему в холку пальцы с острыми и длинными, словно кинжалы, ногтями,
крашенными лаком загадочного серебристого цвета. Художница поворачивается в
мою сторону и машет мне рукой, сделав вид, что только заметила меня.
Каким-то малоопределенным жестом она вроде приглашает меня подойти к ней, я
делаю движение, оборачиваюсь к Марку и начинаю вставать, чтобы идти к
женщине. И вдруг чуть ли не вздрагиваю от неожиданности. Рядом со мной и
Марком стоит тот самый журналист в куртке, смотрит на меня в упор и как-то
желчно и спокойно улыбается. Я замечаю, что у него довольно низкий,
изборожденный горизонтальными складками лоб, широкие скулы и очень выпуклые,