"Василий Шукшин. Из детских лет Ивана Попова" - читать интересную книгу автора

свете бывает!" - я чуть не стонал от счастья и торопливо и несколько
раздраженно говорил: "Да ты погоди, ты послушай, что дальше будет!"
- А что дальше, Вань? - вылетала со своим языком курносая Таля. Я шипел на
нее, обзывая "дурой", мама строго говорила, что так не надо.
- А чего она!..
- Ну раз мы не понимаем, мы и спрашиваем. А ты не сердись, а рассказывай -
ты же знаешь. Тебя разве учительница обзывает дураком?
- Дак можно же сообразить, что я еще сам пока не знаю, что будет дальше!
- Она маленькая. Читай-ка дальше.
Ах, какие это были праздники! (Я тут частенько восклицаю: счастье,
радость! праздники!.. Но это - правда, так было. Может, оттого, что -
детство. А еще, я теперь догадываюсь, что в трудную, горькую пору нашей
жизни радость - пусть малая, редкая - переживается острее, чище.) Это были
праздники, которые я берегу - они сами сберегаются - всю жизнь потом.
Лучшего пока не было.
Вот что только омрачало праздники: мама, а вслед за ней Галя скоро
засыпали. Только разохотишься, только наладишься читать всю ночь, глядь,
уж мама украдкой зевает. А вслед за ней и ее копия тоже ладошечкой рот
прикрывает - подражает маме. Я чуть не со слезами смотрю на них.
- Читай, читай! Что, уж зевнуть нельзя?
- Да ведь поснете сейчас!
- Не поснем. Читай знай.
Но я знаю - поснут. Читаю дальше... Мама борется со сном, глаза ее
закрываются, она слабеет. Эх!.. Еще минута-две, и мои слушательницы крепко
спят. Сижу, горько обиженный... Невдомек было дураку: мама наработалась за
целый день, намерзлась. А этой, маленькой, ей эти мои книжки - до фонаря:
она хочет быть похожей на маму, и все. Пробую читать один - не то. Да и в
сон тоже начинает клонить... И еще одно, что тревожило праздники: мысль о
Райке. Вот она скоро доест, свою охапку сена и будет стоять мерзнуть до
утра. От этой мысли самому холодно и горько, и совестно становится на
теплых кирпичах. И маму тоже больно тревожила эта же мысль, и она нет-нет
да вздохнет, когда я читаю.
Я знаю, о чем она. Но что делать, что делать! Где его возьмешь, сена?
В один такой вечер мы читали "Вия". Я, сам замирая от страха, читал:
- "Он дико взглянул и протер глаза. Но она, точно, уже не лежит, а сидит в
своем гробу. Он отвел глаза свои и опять с ужасом обратил их на гроб. Она
встала... идет по церкви с закрытыми глазами, беспрестанно расправляя
руки, как бы желая поймать кого-нибудь.
Она идет прямо к нему..."
Первой не выдержала мама.
- Хватит, сынок, не надо больше. Завтра дочитаем.
- Давай, мам...
- Не надо, ну их... Вот завтра дедушку позовем ночевать, и ты нам опять ее
всю прочитаешь. Как заглавие-то?
- Гоголь. Но тут разные, а эта - "Вий".
- Господи, Господи... Не надо больше.
Мы долго лежали со светом. Таля уже спала, а мы с мамой не могли заснуть.
По правде говоря, я бы и сам не смог читать дальше. Вот так книга!
Учительница отметила на листочке, какие читать в сборнике, а эту не
отметила. А я почему-то (запретный плод, что ли?) начал именно с "Вия". И