"Василий Шукшин. Чередниченко и цирк" - читать интересную книгу автора

"Так-так-так...- Чередниченко прошел вдоль приморской улицы до конца, до
порта, повернул назад. Хуже нет, когда в душу вкралось сомнение! Тем-то,
видно, и отличаются истинно сильные люди: они не знают сомнений.
Чередниченко грызло сомнение.- Скрыть, что она циркачка, конечно, можно,
только... А характер-то куда деваешь? Его же не скроешь. Замашки-то
циркаческие, они же останутся. Ведь он у нее уже сложился, характер,-
совершенно определенный, далекий от семейных забот, от материнства, от
уюта. Ну, обману я людей, скажу, что она была, допустим, администраторша в
гостинице... Но себя-то я не обману! На кой черт себя-то обманывать?! Ведь
она, эта преподобная Ева, столько, наверно, видела-перевидела этих Адамов,
сколько я в уме не перебрал баб за всю жизнь. Она, наверно, давала жизни...
с этим своим пушком на губе.- Уже теперь не сомнение, а раскаяние и злость
терзали Чередниченко. Он ходил вдоль приморской улицы, сжав кулаки в
карманах пиджака, долго ходил, не глазел на встречных женщин, весь ушел в
думы. "Так, так, так... Значит, обрадовался - сразу покорил! А она,
наверно, счас богу молится: нашелся один дурак, замуж взять хочет. А то -
будь она на хорошемто счету - не нашелся бы никто до двадцати шести лет!
Эка... Вывез Николай Петрович царевну из-за синих морей, елки зеленые! Все
с ней: "поматросил да бросил", а один долдон в жены себе определил. А потом
выяснится, что она рожать не может. Или хуже: переспит с кем-нибудь,
забеременеет, а скажет - от меня. И нечего ее винить, у нее это как
алкоголизм: потребность выработалась - обновлять ощущения. А начни потом
разводиться, она потребует полдома... Иди доказывай потом судьям, что я
ее... с канатов снял. Можно сказать, разгреб кучу-мала и извлек из-под
самого низа... сильно помятую драгоценность,- Опять вспомнилась
Чередниченко вдовая учительница в их городке... И он чуть не взялся за
голову: каких глупостей мог наворотить! Ведь вывез бы я эту Еву домой,
вывез, она бы мне там устроила парочку концертов, и тогда - завязывай глаза
от стыда и беги на край света. Насмешил бы я городок, ай, насмешил! Да
приехай ты домой, дурак ты фаршированный, возьми такую же бутылочку винца
или лучше коньяку, хороших конфет и иди к учительнице. Поговори
обстоятельно, тем более она тебя знает, что ты не трепач какой-нибудь, не
забулдыга, а на хорошем счету... Поговори с человеком. Ведь умеешь! Ведь
скоро диплом в карман положишь - чего же ждатьто? Страдатель, елки
зеленые!"
Опять долго не мог заснуть Чередниченко - думал о вдовой учительнице.
Мысленно жил уже семейной жизнью... Приходил с работы, говорил весело:
"Мать-порубать!" Так всегда говорил главный инженер мебельной фабрики,
получалось смешно. Ездил на маевку с женой-учительницей, фотографировал
ее... Воровато, в кустах, выпивал с сослуживцами "стременную", пел в
автобусе "Ревела буря, гром гремел...". Думал о детях - как они там с
бабкой? Но он - то еще ничего, базланил с мужиками про Ермака, а вот
жена-учительница, он видел краем глаза, уже вся давно дома - с детьми, ей
уже не до веселья - скорей домой! Да нет, черт побери, можно устроить
славную жизнь! Славнецкую жизнь можно устроить.
Он так усладился воображением, что и циркачку вспомнил как далекий
неприятный грех. Попробовал посадить на маевке вместо жены-учительницы
жену-циркачку... Нет, циркачка там никак не на месте. Чужая она там. Начнет
глазами стрелять тудасюда... Нет!
"Как же быть завтра? Не ходить совсем к цирку? Неудобно. Явился,