"Борис Штерн. Эфиоп, или Последний из КГБ (Книга 2)" - читать интересную книгу автора

в суть вещей. Я первая ворвалась в Екатеринослав, обезоружила 148 офицеров.
Можно легенды рассказывать про махновцев". Трудно заставить Люську
прекратить перечень своих подвигов. Пьют чай. Гуляют по перрону в ожидании
меня. Комендант станции говорит: "Батька едет". Это я еду. Локомотив с одним
вагоном. Я одет в бурку, папаху, при сабле и револьвере. Автомобили поданы,
едем в Гуляй. Окопы, следы боев. Я показываю дерево, где собственноручно
повесил белого полковника. Джугашвили приказывает Ворошилову послать в
Москву телеграмму: "ВЦИК. Ленину. Предлагаю за боевые заслуги сократить
приговор Никифоровой, осужденной лишения права занимать ответственные
должности. Решение телеграфируйте в Г-град". Люська намекнула об этом сама,
а Жириновский шепнул Ворошилову, что "Махно не пускает Люську в штаб". Потом
Джугашвили спросил: "Как у тебя с антисемитизмом? Евреи жалуются". Я
ответил: "Кто жалуется? Вольдемар, подойди. Выпей. Вот смотри, - сказал я
Джугашвили, я с Кобой был на "ты", - вот у меня еврей Жириновский - мой
телохранитель и начальник разведки". - "Ну, это несерьезно, - сказал
Джугашвили. - Расстреляй его", - "Хорошо, расстреляю, - сказал я, - но не
потому что он еврей, а потому что дурак. Теперь вот, смотри, в соседнем
дворе семья Флейшмаиов сидит на веранде и пьет чай". Джугашвили сказал: "Ну,
это показуха идиллии расовой терпимости". Тогда я честно говорю: "Вспышки
антисемитизма бывают, но мы с ними жестоко боремся. Три часа назад по ж. д.
дороге из Мариуполя на станции Кочережки еду-вижу: какие-то подозрительные
плакаты расклеены, но не успел прочитать. Хорошо, останавливаю бронепоезд,
даю задний ход. Выхожу, читаю: текст погромного характера - бей жидов,
спасай Россию. Я думаю: какую на хрен Россию, Украину спасать надо. Вызываю
коменданта станции, требую объяснений. Он ухмыляется. Хвастает, что у него
таких плакатов много, что он вполне согласен с их содержанием. Я вынул
маузер и тут же собственноручно застрелил его. А потом на каждой станции
останавливал поезд и там, где были расклеены эти плакаты, расстреливал
коменданта". Я прав или не прав, дуче?
Муссолини что-то промычал с полным ртом.
- Кто там в шапке? - вдруг заорал батька, увидев Джанни Родари в
берете. - Скидай шапку! Иначе выведу!
Джанни Родари пустился наутек.
- Украина... - задумался Муссолини. - Слышал. Знаю. Ну, вы там
конституцию уже приняли?
- Ха! - воскликнул Махно и достал из кармана "Вюник Украшського
парламенту".
Муссолини опять надел очки и стал читать и жевать.

ГЛАВА 8

Вам обязан я тем, что познал все, что есть самого
судорожного и мучительного в любовном опьянении, и
все, что есть в нем самого ошеломляющего.
А. Пушкин - гр. Воронцовой


СТЕНОГРАМА ГОЛОСУВАННЯ ПРЕАМБУЛЫ КОНСТИТУЦIЇ УКРАЇНИ
(Офирский институт этнографии и антропологии)