"Борис Штерн. Эфиоп" - читать интересную книгу автора

Вдруг из штабного вагона, как черт, выскочил сам Махно в уже отчищенных от
говна сапогах и заорал:

- Я все чую! Ишь, паразит, разъелся! Агитатор сучий! Порядок ему в России!
Ну, водолаз (почему "водолаз", никто не понял), пугаешь нас пеклом на том
свете, так полезай в него на этом! Жириновский! Где Жириновский?! В топку его,
хрена патлатого! Эй, байстрюк! Где байстрюк?.. Играй "Интернационал"!

Махно был обозлен зубной болью, майским снегом и большими потерями. Он
чувствовал - глына дело, Блюменталь сегодня не взять, а завтра будет некогда.
За батькой выскочили его телохранители - среди них какой-то матрос в бушлате,
перекрещенном пулеметными лентами, и в бескозырке с гаерской самодельной
надписью "Броненосец "Портвейн-Таврический"", - и, жуя на ходу, набросились на
попа. У паровоза столпились раненые, из грязных окон вокзала боязливо
наблюдали несколько бородатых крестьян и пейсатых евреев, готовых тут же
спрятаться.

Сашко заиграл "это есть наш последний". Отец Павло мгновенно отрезвел. Он
молча и отчаянно вырывался, сутана мешала ему отбиваться ногами. Поп не хотел
лезть поперед батьки Махна в пекло, но дюжие батькины охранники втащили его на
паровоз, согнули, поставили на колени в кучу угля и успокоили:

- Ничего, не рыпайся, Нестор добрый... Щас в раю будешь...

В тендер заглянул бледный пожилой машинист и сказал вполголоса, желая
спасти попа:

- Хлопцы, що вы робыте, вы мне колосники костями засорите, бронепоезд не
пойдет.

- Заткнись, дурень, щоб батька не слышав, а то за ним пойдешь, -
посоветовал ему матрос Жириновский с "Портвейна-Таврического".

Охранники неуверенно глянули на Нестора - може, не треба, може, шуткуе
батька?

Но батька не шутил. Заложив руки за спину и наклонив голову, он глядел
исподлобья куда-то вверх синими ясными очами с таким видом, будто его уже
ничего не касается, будто он сейчас бросит все к чертовой матери и уйдет, -
будете знать, останетесь здесь без батьки.

Снег ровнял огороды за станцией, покрывал говно за уборной. Охранники тоже
поняли, что глына дело. Матрос Жириновский открыл заслонку в топке. От жара у
попа загорелась борода. Отец Павло страшно закричал, но захлебнулся огнем.
Охранники озверели и принялись заталкивать попа в топку. Вот скрылась в топке
голова, затрепетали руки, черный дым повалил из трубы, понесло
приторно-сладкой гарью.

Махно сплюнул в грязный снег под свои высокие, не хуже Мыколиных, сапоги и
вернулся в вагон. Толпа молча крестилась, расходилась и сплевывала, босоногий