"Адин Штейнзальц, Амос Функенштейн. Социология невежества" - читать интересную книгу автора

Сейчас, после предварительного и поверхностного анализа различных видов
закрытого знания, следует перейти к диаметрально противоположному, а именно,
к рассмотрению того, как возник идеал открытого знания в еврейском обществе,
а также в греческом.
Представление об открытом знании как о безусловном идеале - это
представление сложилось в еврейском обществе очень давно. Оно появляется в
Торе, и не один раз, и в качестве важнейшего идеала получило крайнее
выражение в словах Моше: "О если бы все в народе Б-жьем были пророками!"
Слова были произнесены в момент раздора, когда казалось, что пророчество как
бы усиливается и расширяется, и человек, ближайший к пророку, старался
воспрепятствовать этому опасному явлению, и предложил, как это принято среди
хранителей знания в разных культурах, остановить тех, кто повинен в
распространении пророческого знания, в незаконном и неправильном присвоении
такого знания.
Моше не согласился с ним и провозгласил идеал. Он хотел, чтобы весь
народ состоял из пророков. Этот идеал возникает вновь и вновь, и очевидно,
что даже такое основополагающее явление, как дарование Торы - это дарование
гласное, всеобщее, заявляющее открыто: весь народ должен принять Тору, в
этом равны все. Собственно говоря, даже попытка сократить масштабы
пророчества, понимаемого нами как мистическое, глубоко личное, закрытое по
своей природе переживание, была в какой-то степени вынужденной мерой.
Основная идея, связанная с этим, гласит, что это знание должно быть знанием
для всех. Поэтому здесь высказывается всеобъемлющее представление о "народе
мудром и разумном, народе великом", то есть о разумности и мудрости всего
народа. Весь народ обязан выполнять слова Торы. Существуют универсальные
обязанности, возложенные на всех, и следует упомянуть о том, что среди этих
обязанностей находится всеобщая обязанность учить Тору, и представление об
этой обязанности делается все более и более четким от поколения к поколению.
В основе своей это новое представление, которого нет ни в одной другой
культуре; даже в греческой культуре нет ничего подобного по характеру и
масштабам. Суть его в том, что оно подчеркивает обязанность изучать. Не
только возможность изучать, но и возложенную на всех обязанность изучать.
Все обязаны учить Тору. Все обязаны заниматься ею.
Здесь мы сталкиваемся с начатками открытого знания, хотя нам достоверно
не известно, каким образом передавалась Тора в первых поколениях. Разумно
предположить, что в первых поколениях Тора представляла собою закрытое
знание, изучавшееся замкнутыми сообществами пророков и сынов пророков, то
есть закрытыми школами, в которых знания передавались тем людям, которые
прошли некий обряд инициации, посвящения. Но, с другой стороны, мы зачастую
сталкиваемся с феноменом открытости, мы встречаемся, например, с чуть ли не
повсеместным умением читать и писать. Так, в книге Шофтим [Судей] мы находим
описание такого положения вещей, при котором можно было остановить на улице
отрока и потребовать от него, чтобы он составил список имен, поскольку он
уже овладел навыками письма. Это значит, что определенное знание, а именно
умение читать и писать, имело, как можно предположить, всеобщее
распространение, что без всякого сомнения связано с существованием алфавита.
При этом можно констатировать, что до времен Эзры мы не услышим о
распространении знаний путем систематического обучения. Более того, мы не
встретим такого обучения, при котором знания передаются посредством
объяснений, явно выраженным педагогическим образом, или, как сформулировано