"А.Шопенгауэр. Введение в философию: Новые паралипомены " - читать интересную книгу автора

Добродетель не есть именно положительная слабость воли. Скорее она
представляет собою мотивированное познанием внутреннего существа воли в ее
проявлении, мире, направление воли, подавление самой по себе сильной воли.
Это познание мира (внутренняя сущность которого познается лишь в идеях)
обще, следовательно, гению со святым. Разница в том, что гений проявляет
это познание, воспроизводя его в любом материале; это воспроизведение и
есть искусство, к которому святой как таковой как раз не способен; святой
же обращает познание идей непосредственно на свою волю, и воля, благодаря
этому, обращается, отрицает мир. Самое познание, следовательно, служит
здесь, в сущности, лишь средством для отрицания воли. Гений же остается при
познании идей: он чувствует себя хорошо при этом созерцании, и он проявляет
его, воспроизводя познанное, т.е. - в искусстве.


132

В ряду организаций наряду с силою желания возрастает и выступление
субъекта познания. Следовательно, упомянутая высокая степень познания
предполагает сильную волю; однако в то же время познание преобладает, т.е.
и познание и воля абсолютно сильны, но познание относительно сильнее, чем
воля. Если, теперь, познание не обращается сразу на волю, как у святых, а
человек остается при нем, так как познание идей и его воспроизведение
доставляют удовлетворение именно художнику как таковому, то сильная воля
остается еще не укрощенной, и то, что отнимает у нее силу, это - лишь
преобладание объективного чистого познания, которое (познание) не делает
волю единственным своим объектом (как бывает у заурядных и дурных людей), а
занято созерцанием идей. В то же время, когда это созерцание прекращается и
субъект познания вновь направляется на волю, воля в силу этого вновь
действует во всей своей мощи. Поэтому-то люди гениальные часто имеют
сильные страсти, предаются сладострастию и гневу. До крупного преступления
они, однако, не доходят, потому что, когда им представляется к этому
случай, они познают идею его, преступления, познают живо и глубоко, -
следовательно, субъект направляется на идею, и это познание приобретает
тогда перевес над сильною волей, дает ей (совершенно как у святого)
обратное направление; и преступление не совершается.

Всегда, следовательно, гений в известной мере причастен святости (так
как он включает в себе условие ее), а святой причастен в известной мере
гению (так как он включает в себе условие его).

Обычное добродушие характера, которое нужно отличать от святости,
сводится как раз к слабости воли, с несколько меньшею слабостью познания.
Здесь, следовательно, достаточно незначительной степени познания мира, в
идеях, для укрощения и подавления слабой самой по себе воли. Гений и
святость - далеки от области явления: все явление для них ничтожно.


133

Помимо всего сказанного здесь, ясно следующее. То, что является и