"А.Шопенгауэр. Введение в философию: Новые паралипомены " - читать интересную книгу автора

вполне повторяется и высказывается. Музыка и есть самое первое, самое
царственное искусство. Цель всякого искусства - сделаться подобным музыке.
Но живопись тоже разрешает свою задачу, так же как и скульптура: они
воспроизводят мир, если и не весь, то ту часть его, которая доступна
материалу этих искусств; они изображают идеи, единственное, что пребывает в
этом мире и не ищет и не выпрашивает непрестанно поддержки у чего-либо
другого, единственное, что остается неизменным в этом не знающем покоя и
отдыха потоке четверояких оснований и следствий - неизменным, подобно
радуге на череде падающих капель. - Точно так же и поэзия достигает своей
цели, и она довлеет себе. Хотя она и пользуется уже понятиями, но лишь как
средством; представления, служащие заместителями понятий, - вот что хочет
она пробудить с помощью последних, чтобы слушатель созерцал мир в том же
порядке, связи и с той же стороны, каких желает поэт; а когда мир
созерцается, то он уже перестает быть загадкой, он сам себя высказывает - в
поэзии, как и в музыке. Однако нельзя отрицать, что ни одно искусство не
приходит так непосредственно к цели, так целостно в каждой части своей, так
самодовлеюще и так неисчерпаемо богато в веках, как музыка. Но именно
потому она зато и наиболее далека от нас; от наших скорбей к ней нет
никакого моста, и наши страдания, наши дела и побуждения навеки остаются ей
чуждыми; музыка приходит и исчезает, как сон, мы же остаемся при своей
скорби. Менее совершенные искусства ближе к нашей жизни; тем не менее все
они, каждое по-своему, причастны самодовлению, которое настолько же
свойственно искусству, насколько неизлечимая скудость - науке. Поэтому и
философия должна стать самодовлеющей, ее нужно вывести из беспрестанного
потока, влекущего науки, и сделать спокойным, неколебимым искусством. Она
должна выразить, что есть мир, а не рассматривать только материал, в
котором мир отражен. Она должна воспроизвести мир, в чем задача всякого
искусства; она воспроизведет его в понятиях, которые в ней являются целью,
а не средством, как в поэзии, она выразит мир в его общем. Ибо идея,
расщепляющаяся во множественности действительного, в понятии вновь
собирается хотя лишь в мертвое и бесцветное, но устойчивое, пребывающее,
всегда готовое к услугам разума отображение.


73


 16
Где заблуждение, как у себя дома? - Там, где сомнение. - А где
сомнение? - Там, где вопрос. - А где вопрос? - Там, где пред нами почему;
ибо факт (что) не подлежит сомнению. - Кто вообще спрашивает? - Разум, и
спрашивает без конца. Ибо для разума закон основания - это закон основания
познания. Сомнение возможно лишь в том, как мы переводим в абстрактные
понятия ответ на вопрос почему. Лишь в понятиях спрашивают, сомневаются и
заблуждаются относительно прошлого и будущего, относительно причины и
действия и т.д. Лишь разум никогда не довольствуется данным, а оставляет
данное, чтобы доискаться его основания.

Когда я взираю на природу, т.е. остаюсь в первом классе представлений,
отдаюсь чистому созерцанию, - меня не мучат беспокойные сомнения; тогда все