"А.Шопенгауэр. Введение в философию: Новые паралипомены " - читать интересную книгу автора

конца, который все срывает на своем пути; и наука тоже надменно идет своей
дорогой, воображая достигнуть цели; искусство же подобно спокойному
солнечному свету, которого никакой ураган не может возмутить и который сам
проникает сквозь ураган. Философ никогда не должен забывать, что он
занимается искусством, а не наукой. Если он хоть немного дозволит этому
урагану сдвинуть себя с места, если он займется причиной и следствием,
"раньше" и "позже", или начнет ткать понятия, то философия для него
потеряна и место ее займут сказки. Он не должен преследовать "почему",
подобно физикам, историкам и математикам, а должен созерцать лишь "что",
излагать его в понятиях (которые должны быть для него тем же, что мрамор
для скульптора), причем он их разъединяет, распределяет их по категориям,
точно воссоздавая мир в понятиях, подобно тому как художник воссоздает его
на полотне.


 14
Как только я перехожу в новое состояние, в новую среду, я вначале по
большей части чувствую себя неудовлетворенным и раздраженным. Происходит
это оттого, что прежде я мысленно обозревал новое состояние в целом, в том
виде, каким мне дает его разум; теперь же действительность, полная новых
объектов, воздействует на меня более живо, чем прежде, но при этом, подобно
всякой действительности, оказывается скудной, и я уже требую от нее
исполнения всего того, в чем отказало мне новое состояние, и я должен,
именно благодаря ее живому воздействию, заниматься ею и не в состоянии
приступить к обзору всего склада жизни в своем разуме.


70

Большая раздражительность вообще, у меня и у всех людей, одаренных
живым темпераментом, вытекает из такой слишком сильной зависимости от
настоящего. Наоборот, те, чья сила заключается главным образом в разуме и
именно в практическом его применении, т.е. собственно разумные, устойчивые,
уравновешенные характеры, бывают значительно веселее, но зато в отдельные
моменты менее возбуждены и в менее блестящем настроении; они, кроме того,
не могут быть гениальными. Ибо они по существу и главным образом живут в
понятиях, причем самая жизнь и настоящее стоит перед ними лишь в тусклых
красках. Но понятие не может иметь содержания больше, чем интуиция, которой
оно является отраженным, абстрактным представлением. Это только разумные
люди имеют мало фантазии (иначе она, как это было со мною, скоро перевесила
бы разум), их понятия извлечены из действительности, а она дает только
скудные, неверные образы, из которых (каковы бы они ни были) фантазия
должна еще отыскать, предугадать и создать совершенный образ, идеал, то,
что хочет, но не может произвести действительность; таким продуктом
фантазии, идеальным представителем понятий, является Платонова идея.
Поэтому гениальность всегда сопровождается фантазией, которая представляет
собою ее необходимое орудие; и оттого думали, что гений и есть фантазия; на
самом деле это не так. Из этих идей вновь образовать и привести в порядок
понятия, но полные и совершенные, носящие печать своего происхождения, и
соединить их в систематическое целое, дать повторение мира в материале