"Михаил Шолохов. Рассказы, очерки, фельетоны, статьи, выступления (ПСС том 8)" - читать интересную книгу автора

теперь убивают, насилуют и казнят наших людей. Потом мы снова отступали, но
дрались как черти!
В моей роте почти все бойцы были сибиряки. Однако украинскую землю мы
защищали прямо-таки отчаянно. Много моих земляков погибло на Украине, а
фашистов мы положили там еще больше. Что ж, мы отходили, но духу им давали
неплохо.
С жадностью затягиваясь папиросой, лейтенант Герасимов сказал уже
несколько иным, смягченным тоном:
- Хорошая земля на Украине, и природа там чудесная! Каждое село и
деревушка казались нам родными, может быть, потому, что, не скупясь,
проливали мы там свою кровь, а кровь ведь, как говорят, роднит... И вот
оставляешь какое-нибудь село, а сердце щемит и щемит, как проклятое. Жалко
было, просто до боли жалко! Уходим и в глаза друг другу не глядим.
...Не думал я тогда, что придется побывать у фашистов в плену, однако
пришлось. В сентябре я был первый раз ранен, но остался в строю. А двадцать
первого, в бою под Денисовкой, Полтавской области, я был ранен вторично и
взят в плен.
Немецкие танки прорвались на нашем левом фланге, следом за ними потекла
пехота. Мы с боем выходили из окружения. В этот день моя рота понесла очень
большие потери. Два раза мы отбили танковые атаки противника, сожгли и
подбили шесть танков и одну бронемашину, уложили на кукурузном поле человек
сто двадцать гитлеровцев, а потом они подтянули минометные батареи, и мы
вынуждены были оставить высотку, которую держали с полудня до четырех часов.
С утра было жарко. В небе ни облачка, а солнце палило так, что буквально
нечем было дышать. Мины ложились страшно густо, и, помню, пить хотелось до
того, что у бойцов губы чернели от жажды, а я подавал команду каким-то
чужим, окончательно осипшим голосом. Мы перебегали по лощине, когда впереди
меня разорвалась мина. Кажется, я успел увидеть столб черной земли и пыли, и
это - все. Осколок мины пробил мою каску, второй попал в правое плечо.
Не помню, сколько я пролежал без сознания, но очнулся от топота чьих-то
ног. Приподнял голову и увидел, что лежу не на том месте, где упал.
Гимнастерки на мне нет, а плечо наспех кем-то перевязано. Нет и каски на
голове. Голова тоже кем-то перевязана, но бинт не закреплен, кончик его
висит у меня на груди. Мгновенно я подумал, что мои бойцы тащили меня и на
ходу перевязали, и я надеялся увидеть своих, когда с трудом поднял голову.
Но ко мне бежали не свои, а немцы. Это топот их ног вернул мне сознание. Я
увидел их очень отчетливо, как в хорошем кино. Я пошарил вокруг руками.
Около меня не было оружия: ни нагана, ни винтовки, даже гранаты не было.
Планшетку и оружие кто-то из наших снял с меня.
"Вот и смерть", - подумал я. О чем я еще думал в этот момент? Если вам
это для будущего романа, так напишите что-нибудь от себя, а я тогда ничего
не успел подумать. Немцы были уже очень близко, и мне не захотелось умирать
лежа. Просто я не хотел, не мог умереть лежа, понятно? Я собрал все силы и
встал на колени, касаясь руками земли. Когда они подбежали ко мне, я уже
стоял на ногах. Стоял и качался, и ужасно боялся, что вот сейчас опять упаду
и они меня заколют лежачего. Ни одного лица я не помню. Они стояли вокруг
меня, что-то говорили и смеялись. Я сказал: "Ну, убивайте, сволочи!
Убивайте, а то сейчас упаду". Один из них ударил меня прикладом по шее, я
упал, но тотчас снова встал. Они засмеялись, и один из них махнул рукой -
иди, мол, вперед. Я пошел. Все лицо у меня было в засохшей крови, из раны на