"Михаил Шолохов. Рассказы, очерки, фельетоны, статьи, выступления (ПСС том 8)" - читать интересную книгу автора

отпустили меня домой на поправку. Пожил дома неделю, а больше не мог.
Затосковал, и все тут! Как там ни говори, а мое место здесь до конца.


* * *

Прощались мы у входа в землянку. Задумчиво глядя на залитую ярким
солнечным светом просеку, лейтенант Герасимов говорил:
- ...И воевать научились по-настоящему, и ненавидеть, и любить. На
таком оселке, как война, все чувства отлично оттачиваются. Казалось бы,
любовь и ненависть никак нельзя поставить рядышком; знаете, как это
говорится: "В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань", - а вот у
нас они впряжены и здорово тянут! Тяжко я ненавижу фашистов за все, что они
причинили моей родине и мне лично, и в то же время всем сердцем люблю свой
народ и не хочу, чтобы ему пришлось страдать под фашистским игом. Вот это-то
и заставляет меня, да и всех нас, драться с таким ожесточением, именно эти
два чувства, воплощенные в действие, и приведут к нам победу. И если любовь
к родине хранится у нас в сердцах и будет храниться до тех пор, пока эти
сердца бьются, то ненависть всегда мы носим на кончиках штыков. Извините,
если это замысловато сказано, но я так думаю, - закончил лейтенант Герасимов
и впервые за время нашего знакомства улыбнулся простой и милой, ребяческой
улыбкой.
А я впервые заметил, что у этого тридцатидвухлетнего лейтенанта,
надломленного пережитыми лишениями, но все еще сильного и крепкого, как дуб,
ослепительно белые от седины виски. И так чиста была эта добытая большими
страданиями седина, что белая нитка паутины, прилипшая к пилотке лейтенанта,
исчезала, коснувшись виска, и рассмотреть ее было невозможно, как я ни
старался.


1942

Судьба человека*


Евгении Григорьевне Левицкой

члену КПСС с 1903 года


Первая послевоенная весна была на Верхнем Дону на редкость дружная и
напористая. В конце марта из Приазовья подули теплые ветры, и уже через двое
суток начисто оголились пески левобережья Дона, в степи вспухли набитые
снегом лога и балки, взломав лед, бешено взыграли степные речки, и дороги
стали почти совсем непроездны.
В эту недобрую пору бездорожья мне пришлось ехать в станицу
Букановскую. И расстояние небольшое - всего лишь около шестидесяти
километров, - но одолеть их оказалось не так-то просто. Мы с товарищем
выехали до восхода солнца. Пара сытых лошадей, в струну натягивая постромки,
еле тащила тяжелую бричку. Колеса по самую ступицу проваливались в