"Михаил Шолохов. Тихий Дон. Книга четвертая (ПСС том 5)" - читать интересную книгу автора

армии под командой генерала Секретева двинется на соединение с повстанцами.
Офицер предложил немедленно подготовить средства переправы, чтобы по
соединении с дивизией Секретева тотчас же перебросить конные повстанческие
полки на правую сторону Дона; посоветовал стянуть резервные части поближе к
Дону и уже в конце совещания, после того как был разработан план переправы и
движения частей преследования, спросил:
- А почему у вас пленные находятся в Вешенской?
- Больше их негде держать, в хуторах нет помещений, - ответил кто-то из
штабных.
Офицер тщательно вытер носовым платком гладко выбритую вспотевшую
голову; расстегнул ворот защитного кителя, со вздохом сказал:
- Направьте их в Казанскую.
Кудинов удивленно поднял брови.
- А потом?
- А оттуда - в Вешенскую... - снисходительно пояснил офицер, щуря
холодные голубые глаза. И, плотнее сжав губы, жестко закончил: - Я не знаю,
господа, почему вы с ними церемонитесь? Время сейчас как будто не такое. Эту
сволочь, являющуюся рассадником всяких болезней, как физических, так и
социальных, надо истребить. Нянчиться с ними нечего! Я на вашем месте
поступил бы именно так.
На другой день в пески вывели первую партию пленных в двести человек.
Изможденные, иссиня-бледные, еле передвигающие ноги красноармейцы шли, как
тени. Конный конвой плотно окружал их нестройно шагавшую толпу... На
десятиверстном перегоне Вешенская - Дубровка двести человек были вырублены
до одного. Вторую партию выгнали перед вечером. Конвою было строго
приказано: отстающих только рубить, а стрелять лишь в крайнем случае. Из
полутораста человек восемнадцать дошли до Казанской... Один из них, молодой
цыгановатый красноармеец, в пути сошел с ума. Всю дорогу он пел, плясал и
плакал, прижимая к сердцу пучок сорванного душистого чеборца. Он часто падал
лицом в раскаленный песок, ветер трепал грязные лохмотья бязевой рубашки, и
тогда конвоирам были видны его туго обтянутая кожей костистая спина и черные
порепавшиеся подошвы раскинутых ног. Его поднимали, брызгали на него водой
из фляжек, и он открывал черные блещущие безумием глаза, тихо смеялся и,
раскачиваясь, снова шел.
Сердобольные бабы на одном из хуторов окружили конвойных, и
величественная и дородная старуха строго сказала начальнику конвоя:
- Ты ослобони вот этого чернявенького. Умом он тронулся, к богу стал
ближе, и вам великий грех будет, коли такого-то загубите.
Начальник конвоя - бравый рыжеусый подхорунжий - усмехнулся:
- Мы, бабуня, лишнего греха не боимся на душу принимать. Все одно из
нас праведников не получится!
- А ты ослобони, не противься, - настойчиво просила старуха. -
Смерть-то над каждым из вас крылом машет...
Бабы дружно поддержали ее, и подхорунжий согласился.
- Мне не жалко, возьмите его. Он теперь не вредный. А за нашу доброту -
молочка нам неснятого по корчажке на брата.
Старуха увела сумасшедшего к себе в хатенку, накормила его, постелила
ему в горнице. Он проспал сутки напролет, а потом проснулся, встал спиной к
окошку, тихо запел. Старуха вошла в горенку, присела на сундук, подперла
щеку ладонью, долго и зорко смотрела на худощавое лицо паренька, потом