"Михаил Шолохов. Тихий Дон. Книга третья (ПСС том 4)" - читать интересную книгу автора

генерал, командир Третьего конного корпуса, умница, георгиевский кавалер,
талантливый полководец!
Восторженная, захлебывающаяся речь подъесаула взбеленила делегата,
представителя одной из фронтовых частей.
- А я вам говорю фактично: знаем мы его таланты! Никудышный генерал! В
германскую войну отличался неплохо. Так и захряс бы в бригадных, кабы не
революция!
- Как же это вы, голубчик, говорите, не зная генерала Краснова? И
потом, как вы вообще смеете отзываться подобным образом о всеми уважаемом
генерале? Вы, по всей вероятности, забыли, что вы рядовой казак?
Подъесаул уничтожающе цедил ледяные слова, и казак растерялся,
оробел, - тушуясь, забормотал:
- Я, ваше благородие, говорю, как сам служил под ихним начальством...
Он на астрицком фронте наш полк на колючие заграждения посадил! Потому и
считаем мы его никудышным... А там кто его знает... Может, совсем
навыворот...
- А за что ему георгия дали? Дурак! - Пантелей Прокофьевич подавился
сазаньей костью; откашлявшись, напал на фронтовика: - Понабрались дурацкого
духу, всех поносите, все вам нехороши... Ишь какую моду взяли! Поменьше б
гутарили - не было б такой разрухи. А то ума много нажили. Пустобрехи!
Черкасня, низовцы горой стояли за Краснова. Старикам был по душе
генерал - георгиевский кавалер; многие служили с ним в японскую войну.
Офицеров прельщало прошлое Краснова: гвардеец, светский, блестяще
образованный генерал, бывший при дворе и в свите его императорского
величества. Либеральную интеллигенцию удовлетворяло то обстоятельство, что
Краснов не только генерал, человек строя и военной муштровки, но, как-никак,
и писатель, чьи рассказы из быта офицерства с удовольствием читались в свое
время в приложениях к "Ниве"; а раз писатель, - значит, все же культурный
человек.
По общежитию за Краснова ярая шла агитация. Перед именем его блекли
имена прочих генералов. Об Африкане Богаевском офицеры - приверженцы
Краснова - шепотком передавали слухи, будто у Богаевского с Деникиным одна
чашка-ложка, и если выбрать Богаевского атаманом, то, как только похерят
большевиков и вступят в Москву, - капут всем казачьим привилегиям и
автономии.
Были противники и у Краснова. Один делегат-учитель без успеха пытался
опорочить генеральское имя. Бродил учитель по комнатам делегатов, ядовито,
по-комариному звенел в заволосатевшие уши казаков:
- Краснов-то? И генерал паршивый и писатель ни к черту! Шаркун
придворный, подлиза! Человек, который хочет, так сказать, и национальный
капитал приобрести и демократическую невинность сохранить. Вот, поглядите,
продаст он Дон первому же покупателю, на обчин! Мелкий человек. Политик из
него равен нулю. Агеева надо выбирать! Тот - совсем иное дело.
Но учитель успехом не пользовался. И когда 1 мая, на третий день
открытия Круга, раздались голоса:
- Пригласить генерала Краснова!
- Милости...
- Покорнейшее...
- Просим!
- Нашу гордость!