"Михаил Шолохов. Тихий Дон. Книга третья (ПСС том 4)" - читать интересную книгу автора

смерти отведи, схорони где-нибудь, - овец пригоню гурт! Десятка первеющих
овец не пожалею! - упрашивал и сулил Мирон Григорьевич, закатывая бричку под
навес сарая.
Пуще смерти боялся он погони. Простоял во дворе у украинца до вечера и
смылся, едва смерклось. Всю дорогу от Ореховой скакал по-оглашенному, с
лошадей по обе стороны сыпалось мыло, бричка тарахтела так, что на колесах
спицы сливались, и опомнился лишь под хутором Нижне-Яблоновским. Не доезжая
его, из-под сиденья достал отбитую винтовку, поглядел на ремень, исписанный
изнутри чернильным карандашом, облегченно крякнул:
- А что - догнали, чертовы сыны? Мелко вы плавали!
Овец украинцу так и не пригнал. Осенью побывал проездом, на выжидающий
взгляд хозяина ответил:
- Овечки-то у нас попередохли. Плохо насчет овечков... А вот груш с
собственного саду привез тебе по доброй памяти! - Высыпал из брички меры две
избитых за дорогу груш, сказал, отводя шельмовские глаза в сторону: - Груши
у нас хороши-расхороши... улежалые... - и распрощался.
В то время, когда Мирон Григорьевич скакал из Миллерова, сват его
торчал на вокзале. Молодой немецкий офицер написал пропуск, через
переводчика расспросил Пантелея Прокофьевича и, закуривая дешевую сигару,
покровительственно сказал:
- Поезжайте, только помните, что вам необходима разумная власть.
Выбирайте президента, царя, кого угодно, лишь при условии, что этот человек
не будет лишен государственного разума и сумеет вести лояльную по отношению
к нашему государству политику.
Пантелей Прокофьевич посматривал на немца довольно недружелюбно. Он не
был склонен вести разговоры и, получив пропуск, сейчас же пошел покупать
билет.
В Новочеркасске поразило его обилие молодых офицеров: они толпами
расхаживали по улицам, сидели в ресторанах, гуляли с барышнями, сновали
около атаманского дворца и здания судебных установлений, где должен был
открыться Круг.
В общежитии для делегатов Пантелей Прокофьевич встретил нескольких
станичников, одного знакомого из Еланской станицы. Среди делегатов
преобладали казаки, офицеров было немного, и всего лишь несколько десятков -
представителей станичной интеллигенции. Шли неуверенные толки о выборе
областной власти. Ясно намечалось одно: выбрать должны атамана. Назывались
популярные имена казачьих генералов, обсуждались кандидатуры.
Вечером в день приезда, после чая, Пантелей Прокофьевич присел было в
своей комнате пожевать домашних харчишек. Он разложил звено вяленого сазана,
отрезал хлеба. К нему подсели двое мигулинцев, подошло еще несколько
человек. Разговор начался с положения на фронте, постепенно перешел к
выборам власти.
- Лучше покойного Каледина - царство ему небесное! - не сыскать, -
вздохнул сивобородый шумилинец.
- Почти что, - согласился еланский.
Один из присутствовавших при разговоре, подъесаул, делегат
Бессергеневской станицы, не без горячности заговорил:
- Как это нет подходящего человека? Что вы, господа? А генерал Краснов?
- Какой это Краснов?
- Как, то есть, какой? И не стыдно спрашивать, господа? Знаменитый