"Михаил Шолохов. Писатель и вождь. Переписка Шолохова с И.В.Сталиным 1931-1950 " - читать интересную книгу автора

провинциала: описаны конкретные беды и обличается местная власть, повинная в
этих бедах. Впрочем, как убежден, даже такого восприятия вполне достаточно,
чтобы воздать Шолохову должное, как это воздается Толстому за участие в
спасении голодающих в Тульской губернии, Чехову за путешествие на каторжный
Сахалин или гуманисту Короленко, который не случайно упомянут в письме
Сталину от 4 апреля 1933 года в связи с очерком "В успокоенной деревне", где
речь о трех доведенных до отчаяния крестьянах.
Открытия архивиста нуждаются в дополнениях биографа - уж такая
общеизвестная взаимозависимость. Увы, размеры предисловия не позволяют даже
и мечтать о должной полноте вживления архивных находок в биографию.
Приходится избирать лишь некоторые темы и перелагать их в
наикратко-пунктирном виде - подробности же в моей книге.
Неминуема первая из них - судьба коллективизируемого крестьянства.
Шолохов предстает в масштабе всенародного защитника как убежденный
противопоставник Сталина. Эта противопоставническая позиция выражена задолго
до голодомора. 1929 год: Шолохов в письме (июнь) - "Середняк уже раздавлен.
Беднота голодает..."; Сталин в докладе "Год великого перелома" (ноябрь) -
"Небывалый успех в деле колхозного строительства..." Еще свидетельство -
"Поднятая целина" (глава II, сцена в райкоме). Эмиссар ЦК Давыдов
выслушивает наставления местного партийца: "Действуй там осторожно.
Середняка ни-ни!.." Давыдов противничает. Ему в упрек: "А что скажет тогда
середняк? Он скажет: "Вот она, какая Советская власть! Туда-сюда мужиком
крутит". Ленин нас учил серьезно учитывать настроение крестьянства, а ты
говоришь". Давыдов переходит в наступление: "Сталин, как видно, ошибся,
по-твоему, а?" Ему - точнее читателям романа! - в ответ отважное перо
Шолохова вывело: "При чем тут Сталин?" И еще: "За район отвечает бюро
райкома, я персонально. Потрудись там, куда мы тебя посылаем, проводить нашу
линию..." Теперь уже обнародовано, как Шолохов в критических оценках
перегибов аграрной политики солидаризовался с расстрелянным "врагом народа",
видным политическим деятелем еще ленинской школы М. И. Фрумкиным. И т. д.
Откуда все эти убеждения, что сцементировались в смелые позиции? Уверен,
исток от "Тихого Дона" с его неприятием неправедной политики расказачивания;
напомню, что ее поддерживал Сталин.
С такими ощущениями я и воспринимаю всю переписку в пору голодомора и
коллективизации. Казалось бы, ничего об ответственности Центра, но вдруг - а
вдруг ли?! - в письмах фамилии председателя СНК Молотова и председателя ВЦИК
Калинина. Или рассказывает Сталину, автору Закона, что горько назван в
народе "Законом о трех колосках", как колхозники пренебрегали им, суровейше
карающего - вплоть до смертной казни! - за кражу даже небольшой толики
зерна. Здесь, к примеру, в письме 1932 года нет видимых обобщений - зато в
"Они сражались за родину" обличал этот Закон за неоправданную жестокость.
Продолжу тему противопоставничества писателя и вождя: оценки репрессий.
XVIII партсъезд (1939 г.). Сталин в докладе говорит об интеллигенции,
оправдывая ее изничтожение: "Интеллигенция в целом кормилась у имущих
классов и обслуживала их. Понятно поэтому то недоверие, переходящее нередко
в ненависть, которые питали к ней революционные элементы нашей страны, и
прежде всего рабочие". Кормилась... недоверие... ненависть... Шолохов в
речи: "Есть еще одна категория писателей, которых "награждали" ссылками в
Сибирь и изгнанием, их привязывали к позорным столбам, их отдавали в
солдаты, на них давили всей тупой мощью государства, наконец, попросту их