"Михаил Шолохов. Чужая кровь" - читать интересную книгу автора

недоверчиво улыбался.
Ночью в кухне, покашливая на печке, шепотом:
- Ты спишь, старая?
- А что тебе?
- На ноги подымается наш... Ты завтра из сундука Петровы шаровары
достань... Приготовь всю амуницию... Ему ить надеть нечего.
- Сама знаю! Я ить надысь достала.
- Ишь ты, проворная!.. Полушубок-то достала?
- Ну, а то телешом, что ли, парню ходить!
Гаврила повозился на печке, чуть было задремал, но вспомнил и,
торжествуя, поднял голову:
- А папах? Папах небось забыла, старая гусыня?
- Отвяжись! Мимо сорок разов прошел и не спотыкнулся, вон на гвозде
другой день висит!..
Гаврила досадливо кашлянул и примолк.
Расторопная весна уже турсучила Дон. Лед почернел, будто источенный
червями, и ноздревато припух. Гора облысела. Снег ушел из степи в яры и
балки. 06донье млело, затопленное солнечным половодьем. Из степи ветер щедро
кидал запахи воскресающей полынной горечи.
Был на исходе март.

x x x

- Сегодня встану, отец!
Несмотря на то что все красноармейцы, переступавшие порог Гаврилиного
дома, глянув на его волосы, опрятно выбеленные сединой, называли его отцом,
на этот раз Гаврила почувствовал в тоне голоса теплую нотку. Казалось ли ему
так, или действительно Петро вложил в это слово сыновью ласку, но Гаврила
густо побагровел, закашлялся и, скрывая смущенную радость, пробормотал;
- Третий месяц лежишь... Пора уж, Петя!
Вышел Петро на крыльцо, ходульно переставляя ноги, и чуть было не
задохнулся от избытка воздуха, втолкнутого в легкие ветром. Гаврила
поддерживал его сзади, а старуха томашилась возле крыльца, утирая завеской
привычные слезы.
Подвигаясь мимо нахохленной крыши амбара, спросил названый сын - Петро:
- Хлеб отвез тогда?
- Отвез...- нехотя буркнул Гаврила.
- Ну, и хорошо сделал, отец!
И опять от слова "отец" потеплело у Гаврилы в груди. Каждый день ползал
Петро по двору, прихрамывая и опираясь на костыль. И отовсюду - с гумна,
из-под навеса сарая, где бы ни был,- провожал Гаврила нового сына
беспокойным, ищущим взглядом. Как бы не оступился да не упал!
Говорили между собою мало, но отношения увязались простые и любовные.
Как-то, дня два спустя после того, как в первый раз вышел Петро на
двор, перед сном, умащиваясь на печке, спросил Гаврила:
- Откель же ты родом, сынок?
- С Урала.
- Из мужицкого сословия?
- Нет, из рабочих.
- Это как же? Рукомесло имел какое, навроде чеботарь али бондарь?