"Михаил Шолохов. Чужая кровь" - читать интересную книгу автора

- Нет, отец, я на заводе работал. На чугунолитейном заводе. С мальства
там.
- А хлеб забирать это как же пристроился?
- Из армии послали.
- Ты, что же, у них за командира был?
- Да, им был.
Было трудно спрашивать, но к этому вел:
- Значится, ты партейный?
- Коммунист,- ответил Петро, ясно улыбаясь.
И от улыбки этой бесхитростной уже не страшным показалось Гавриле
чуждое слово.
Старуха, выждав время, спросила с живостью:
- А семья-то есть у тебя, Петюшка?
- Ни синь пороха!.. Один, как месяц в небе!
- Родители, должно, померли?
- Еще махоньким был, лет семи... Отца при пьянке убили, а мать где-то
таскается...
- Эка сучка-то! Тебя, жалкенького, стало быть, кинула?
- Ушла с одним подрядчиком, а я при заводе вырос.
Гаврила свесил с печки ноги, долго молчал, потом заговорил, раздельно,
медленно:
- Что ж, сынок, коли нету у тебя родни, оставайся при нас... Был у нас
сын, по нем и тебя Петром кличем... Был, да быльем порос, а теперь вот двое
с старухой кулюкаем... За это время сколько горя с тобой натерпелись;
должно, от этого и полюбился ты нам. Хучь и чужая в тебе кровь, а душой за
тебя болишь, как за родного... Оставайся! Будем с тобой возле земли
кормиться, она у нас на Дону плодовитая, щедрая... Справим тебя, женим... Я
свое отжил, правь хозяйством ты. По мне, лишь бы уважал нашу старость да
перед смертью в куске не отказывал... Не бросай нас, стариков, Петро...
За печкой верещал сверчок, трескуче и нудно.
Под ветром тосковали ставни.
- А мы со старухой тебе уже невесту начали приглядывать!..- Гаврила с
деланной веселостью подмигнул, но дрогнувшие губы покривились жалкой
улыбкой.
Петро упорно глядел под ноги в выщербленный пол, левой рукой сухо
выстукивал по лавке. Звук получился волнующий и редкий: тук-тик-так!
тук-тик-так!.. тук-тик-так!..
Как видно, обдумывал ответ. И, решившись, оборвал стук, тряхнул
головой:
- Я, отец, останусь у вас с радостью, только работник из меня, сам
видишь, плоховатый... Рука моя, кормилица, не срастается, стерва! Однако
работать буду, насколько силов хватит. Лето поживу, а там видно будет.
- А там, может, навовсе останешься! - закончил Гаврила.
Прялка под ногою старухи радостно зажужжала, замурлыкала, наматывая на
скало волокнистую шерсть.
Баюкала ли, житье ли привольное сулила размеренным, усыпляющим стуком -
не знаю.

x x x