"Александр Шохов. Структура ментального мира классической Греции" - читать интересную книгу автора

совершали коллективные ночные радения при свете факелов, под звуки флейт и
тимпанов; одетые в звериные шкуры, иногда с рогами на голове, они изображали
свиту Диониса, в возбужденной пляске доводили себя до исступления, разрывали
на части животное, воплощавшее Бога, и пожирали его в сыром виде,
"приобщаясь" таким образом к божеству. В этом состоянии "богоодержимости"
мужчины становились "вакхами", женщины - "вакханками" или "менадами"
(исступленными). Растерзав своего Бога, они затем пестовали его как вновь
родившегося и лежавшего в колыбели младенца, потрясая при этом корзинкой с
находящимся в ней фаллосом."
[41, с. 107]
И.М.Тронский описывает здесь типичную обрядовую игру, регулярно
воспроизводящуюся в одних и тех же формах во время общинных праздников. Эта
игра в своеобразном, цикличном мифическом времени воспроизводит нечто всем
известное, но наполненное бытийственным смыслом и необходимо важное для
социума. Эта традиционность, эта замкнутость мифического времени и создает
феномен традиционной культуры, который, таким образом, возникает там и
тогда, где и когда совмещаются следующие условия:
1) технология предметной деятельности достаточно хороша, чтобы
удовлетворять потребности всех в материальных благах;
2) человек доволен тем, как существующая концепция игры оформляет его
статус, во всяком случае, каждый чувствует, что может, не изменяя мифа,
занять удовлетворяющее его положение в обществе;
3) человек доволен тем, как миф объясняет мир, в этом случае сам миф
исключает возможность переинтерпретации: мифическое время течет по кругу и
не изменяет своего течения.
В описании И.М.Тронского все выглядит весьма нелепым и вызывающим
брезгливое отвращение. Чувствуется высокомерное ханжество цивилизации,
делающей вид, что у нее нет потребности в дионисийском безумии. Мы, однако,
знаем, что

"участие в мистериях... было событием жизни, перерождавшим
человека."

[23, с. 318]

Игра, разворачивающаяся во время мистерий, была игрой без всякой
предметной подкладки, а потому являлась своеобразной вершиной в ментальном
мире человечества. Потому что была средоточием того, что делало человека
человеком, и, одновременно, через отрыв (отрицание отрицания) от предметной
деятельности, открывала человеку миры, царящие над повседневностью -
пространства, населенные богами, - и побуждала его войти в эти миры. По
сути, во время этих празднеств и происходило согласование колебаний
пассионарного поля разных индивидов, соединение их в единую общность.
У Геродота это описание выглядит более живым и естественным:

"В остальном египтяне справляют праздник в честь Диониса почти
совершенно так же, как и в Элладе (за исключением хоров). Только вместо
фаллосов они придумали носить другой символ - куклы-статуэтки в локоть
величиной, приводимые в движение с помощью шнурков. Эти куклы, с
опускающимся и поднимающимся членом, женщины носят по селениям, причем этот