"Юлия Шмуклер. Рассказы" - читать интересную книгу автора

- Вообще-то ходить разрешается, - сказала Дуся с сомнением. - Ну,
походи. Все у тебя, не как у людей.
Стуча зубами, Женька перевалилась через бок, встала, накинула на себя
одеяло и побрела по палате. Во время потуг она хваталась за ближайшую
кровать и приседала на одной голой ноге, поджимая, как цапля, другую -
погружаясь этим движением в кромешную тьму боли. Потом к ней возвращались
зрение, и слух, и она слышала, о чем говорят люди:
- Такие роды, шел ягодичками... Обещал за сына "Москвича" купить,
права у меня уже есть. Представляете, как шикарно: женщина за рулем!
Женька брела к следующей кровати. "Хорошо, что Илюшки здесь нет, -
думала она в полусне, - не хочу, чтобы видел меня такую... А маленькому
моему тяжело... Хоть бы он выжил, был здоров... все равно кто, сынок или
дочка... только чтоб живой...".
Она с удивлением услышала, что давно что-то бормочет.
Было уже одиннадцать; три часа, как начались потуги. Мозг ее одурел,
веки слипались. Она подошла к Дусе, сонно взглянула на нее, сказала, как
пьяная - "Все, я пошла ложиться", и пошла, и легла обратно на мокрые
простыни, и стала проводить потуги, как положено было, чувствуя всем
существом, что именно это надлежит делать. "Может, в двенадцать, - думала
Женька. - Ах, почему мне так все равно? Дуся, - позвала она, - Дуся".
И Дуся подошла и послушала.
- Говорила я не тужиться, или нет? Плохо твоему ребенку.
"Плохо" - повторила Женька - и не испугалась. Умом она понимала, что
случилось что-то страшное, но сердце ее не сжалось. "Надо встать, - сказала
она себе, - встать". Встала, накинула на голову одеяло, пошла. Пять минут,
десять - новый счет времени. Последний. Она ослепла и оглохла, чувствуя
только свое непоправимо разодранное тело и страдальческое биение ребенка.
Будущего не существовало. Она была в том одиночестве, выше которого нет
ничего, которое предшествует смерти.
"Неужели это возможно, чтоб мальчик погиб, - думала она в минуты
просветления, - в центре Москвы... в двадцатом веке...". Почему-то
двадцатый век ее особенно волновал. Потом пошло другое. "О, господи, если ты
есть... Только один раз... Пусть я, только не он...".
Мысли ее путались. Она перестала сдерживаться и громко, безнадежно
стонала. Временами она слышала, как просит, словно нищая - "Дуся, Дуся!
Посмотрите же меня!" И Дуся, и кто-то еще смеялись - наверное, ото и
вправду было смешно.
В полпервого в палату вошла врачиха, свежая и веселая. - Эт-то что еще
за привидение? - сказала она, увидев Женьку. - Немедленно в кровать!
- Ведет себя безобразно, - подобострастно вставила Дуся.
Женька легла на самый краешек кровати - все под ней было мокрым-мокро.
"Сейчас будут спасать", - подумала она. И точно, подошла Дуся, сама,
послушала.
- А вот теперь не дышит, - сказала она с невольным удовлетворением.
- Какая вы подлая, - вдруг произнесла Женька, - почему?
И сейчас же над ней наклонилось лицо врачихи.
- Когда у вас сошли воды? В котором часу сошли воды?
- Я не знаю, - ровно ответила Женька. - Тут давно мокро.
Она вздохнула, и стала исчезать, пропадать во что-то серое, без
названия... Сквозь забытье она чувствовала, как ей суют в рот шланг от