"Эрик-Эмманюэль Шмитт. Дети Ноя" - читать интересную книгу автора

- Жозеф, мне очень жаль, но нужно, чтобы ты вместе с другими ребятами
пансиона отправился к мессе.
- Хорошо. А почему вам очень жаль?
- Тебя это не шокирует? Ведь идти надо в церковь, не в синагогу.
Пришлось ему объяснить, что мои родители не ходили в синагогу и, как я
подозревал, вообще не верили в Бога.
- Это не имеет значения, - заявил отец Понс. - Верь во что хочешь - в
Бога Израиля, в христианского Бога или вообще ни в какого, но здесь веди
себя как все остальные дети. Мы пойдем в деревенскую церковь.
- А не в ту часовню, что в глубине сада?
- Она больше не действует. К тому же я хочу, чтобы в деревне знали всех
овечек моего стада.
Я помчался в дортуар, чтобы успеть приготовиться. Почему мысль о мессе
привела меня в такое возбуждение? Наверное, я чувствовал, что стать
католиком очень полезно: это избавляло от опасности. Или того лучше - делало
меня нормальным ребенком, как все. Быть евреем в данный момент означало, что
мои родители не могли меня воспитывать, что мою фамилию лучше сменить, что
мне следовало постоянно контролировать свои эмоции и вдобавок лгать. Что же
в этом хорошего? В общем, мне очень хотелось стать сироткой-католиком.

Построившись по росту в колонну по двое, в своих синих суконных
костюмах, мы спустились в Шемлей, чеканя шаг под скаутскую песню. У каждого
дома нас встречали взгляды, исполненные доброжелательства. Нам улыбались.
Нам дружески махали рукой. Мы, "сироты отца Понса", были частью воскресного
спектакля.
Одна лишь мадемуазель Марсель, стоя на пороге своей аптеки, казалось,
была готова вцепиться в глотку врагу. Когда наш священник, замыкавший
шествие, проходил мимо нее, она, не в силах удержаться, проворчала:
- Вперед, на промывку мозгов! Пусть дуреют от вашего курева! Пусть
примут свою дозу опиума! Вы думаете облегчить им жизнь, а на деле травите
их! Ваша религия - чистый стрихнин!
- Добрый день, мадемуазель Марсель, - с улыбкой отвечал отец Понс. -
Как всегда по воскресеньям, гнев вам очень к лицу.
Застигнутая врасплох этим комплиментом, она в ярости ринулась внутрь
аптеки, захлопнув за собою дверь так поспешно, что едва не сломала
колокольчик.
Наша группа миновала портал со странными скульптурами, и я впервые в
жизни очутился в церкви.
Получив наставления от Руди, я уже знал, что следует обмакнуть пальцы в
кропильницу, изобразить на груди крест и, чуть присогнув на мгновение
колени, пойти по центральному проходу. Следуя за шедшими впереди мальчиками
и подталкиваемый теми, кто шел сзади, я с ужасом наблюдал приближение моей
очереди. Я боялся, что стоит мне коснуться святой воды, как под сводами
церкви гневно грянет грозный глас: "Это не христианский мальчик! Пусть
уйдет! Он еврей!" Но вместо этого вода дрогнула от моего прикосновения,
нежно приняла мою руку, свежая и чистая, и словно поцеловала мои пальцы.
Ободренный, я прилежно начертил на своем торсе совершенно симметричный
крест, присел на одно колено там, где это сделали мои товарищи, шедшие
впереди, а затем уселся рядом с ними на длинной скамье.
"Вот мы и в доме Божием! - произнес тонкий голос. - Спасибо, Господи,