"Николай Шмелев. Пашков дом" - читать интересную книгу автора

толку, все равно ничего не изменится, все равно не услышит никто... Но ко
всему привыкает человек. Подходил вечер, и ноги сами собой несли его на
Моховую, в давно знакомый зал, где стоял его стол под зеленой лампой и где
на выдаче его ждали книги - разные, обо всем и ни о чем, надерганные,
казалось бы, случайно, по первому импульсу, порожденному обычным праздным
любопытством, а на самом деле, как постепенно выяснилось, вовсе не случайно,
а под влиянием каких-то новых сил, медленно, тяжело ворочавшихся в его душе
и развернувших его в конце концов на то, на что он и сам не ожидал, - на
стихи. Разумеется, не свои, нет: поначалу это были старые китайские поэты,
потом пошли японцы, поразившие его своей изысканностью, простотой и
прирожденным чувством меры, потом поэзия вообще, и, наконец, в один из таких
вечеров он вдруг обнаружил, что сидит и тупо смотрит на лист бумаги перед
собой, на котором его почерком и его словами изложена одна строфа из Ли
Бо, - с этого все и началось.
Вспоминал ли он потом про этот свой трактат? Конечно, вспоминал, не мог
не вспоминать. И до сих пор у него на душе что-то саднит, что-то тихо
жалуется неизвестно кому, когда он думает о своей молодости, о своих
ребяческих надеждах на большую удачу, на - к чему лукавить? - имя и славу
человека, высказавшего другим новую и, несомненно, многообещающую мысль...
Но что поделаешь? Видно, не пришло еще время этой мысли, не выросла она еще,
не выделилась отчетливо и неоспоримо из естественного хода событий, из
традиции, из кипения человеческих страстей. Конечно, придет время,
обязательно придет, когда она станет столь же проста и общепринята, как и
другие, столь же простые и столь же трудно, столь же мучительно достигнутые
мысли: не убий, не укради, не сотвори себе кумира... Но это будет уже, по
всей вероятности, без него...
Хорошо - будет. А как же он?.. Он? А что он? Это пятнадцать лет назад
казалось катастрофой - все, неудача, непризнание, крушение всех надежд, как
же и зачем теперь жить? Пятнадцать лет назад, когда он был еще молод, когда
каждой его мысли, слову, каждому поступку или движению души нужно было
признание со стороны, когда он, осознанно или неосознанно, все время
оглядывался на кого-то за спиной - были ли то гипотетические высшие силы,
или люди вокруг, или жена, или висевший у него в комнате большой
фотографический портрет покойного отца... За эти пятнадцать лет многое
изменилось, и прежде всего в нем самом... Признание, непризнание... Какая, в
сущности, разница? Важно то, что он сделал это, что он докопался до этой
мысли, что он осуществился как человек... Да-да, именно осуществился! Я
отдаю себе отчет в том, что я говорю, это не просто слова, это констатация
факта, до которого я, может быть, дорабатывался всю мою жизнь... И, слава
богу, для меня больше нет и, надеюсь, теперь уже больше никогда не будет
этого вопроса: кто я, и зачем природа пустила меня на свет, и зачем я жил? Я
осуществился, я счастливый человек, может быть, один из немногих
действительно счастливых людей на земле, а лежит ли у меня в столе рукопись
в картонной папке или вместо нее стоит на полке книга с моей фамилией на
переплете - какое это имеет значение в конце-то концов?
Так-то оно так... Все так, конечно... Но это я знаю, не они... Они? А
кто они?.. Многие они... И в первую очередь, конечно, жена... Она-то ничего
не забыла и ничего не простила, вплоть до сегодняшнего дня... Как она
расстраивалась тогда! Какие проклятья сыпались на голову тех, кто не пустил
его книгу в свет, кто, как она считала, лишил их будущего, растоптал их