"Николай Шмелев. Пашков дом" - читать интересную книгу автора

Ему было уже тридцать пять, когда он решился, наконец, отнести свою
рукопись в издательство. Перед тем она, почти законченная, года два
пролежала у него в столе: все казалось, что чего-то он не учел, чего-то
недодумал, какие-то источники пропустил, какие-то места ему не удались и их
лучше бы переписать вновь... Рукопись взяли и сказали, что месяца через
два-три ему сообщат, подойдет или не подойдет. Нечего и говорить, что эти
несколько месяцев прошли для него, как во сне. Даже Татьяна, и та заразилась
его надеждами и относилась к нему в те дни, как к больному, - ласково,
снисходительно, терпеливо: потерпи, Саша, потерпи, может быть, и получится,
может быть, и примут, должно же и нам с тобой когда-нибудь повезти?..
Трогательно, но, не спросив его, она даже достала ему тогда путевку в
какой-то санаторий, чтобы он хоть таким образом отвлекся, перестал ждать
этого проклятого звонка, перестал, как помешанный, ходить из угла в угол...
Но он отказался, не поехал, рассудив, что нечего попусту тратить деньги - от
себя-то все равно никуда не сбежишь.
Голос, позвонивший ему домой однажды вечером и назначивший ему встречу
на завтра, в кабинете у заведующего редакцией, был тихий, вкрадчивый,
осторожный, как кошка лапой: тронет - отдернет, опять тронет - опять
отдернет... Ему даже показалось, что он знает этот голос... "Что вы
говорите?.. Да или нет? Ну зачем же, Александр Иваныч, так ставить вопрос...
Потерпите, не нервничайте, завтра, завтра, обо всем и поговорим, а пока
отдыхайте, не волнуйтесь, люди мы с вами солидные, серьезные, это все не
телефонный разговор...".
Заведующего редакцией он узнал сразу, как только переступил порог его
кабинета: в углу у окна, так что свет падал слева, за большим столом,
заваленным бумагами и папками, сидел тот самый доцент Н., за которого он так
неудачно заступился тогда, десять лет назад. То же мелкое, неприметное лицо,
только еще более сморщенное, чем тогда, те же обвисшие плечи в мешковатом
пиджаке, те же причмокивающие губы, редкие, теперь уже седые волосы на
пробор, круглые очки, тот же взгляд из-под полуприспущенных век... А кабинет
был хорош, ничего не скажешь - прекрасный кабинет, никто бы, наверное, не
отказался от такого! Большие окна, белые шторы на них, мягкие кресла и такой
же диван, книги, бюст Толстого на шкафу... Тускло-коричневый паркет и
ковровая дорожка от двери к окну... Чай с лимоном на приставном столе...
Н-да, значит, вот ты теперь где... Тихо, покойно, хорошо, и время, наверное,
течет здесь себе и течет, и дни проходят, и люди проходят, и хозяин кабинета
так же тихо, незаметно стареет в своем углу, оседая все глубже и глубже в
кресло, в полудремоте, давно познав всю суетность и зыбкость этого мира и
простив всех ближних и дальних своих...
- Вот и свидеться пришлось, Александр Иваныч... А давненько не
видались... Садитесь, прошу вас... Я-то вас хорошо помню, не знаю, как вы
меня... Да, давно это было... Признаться, я был уверен, что вы потом
полностью пошли по китаистике... А вас, оказывается, вон куда повернуло...
Что так?
- Не знаю... Сразу, наверное, не ответишь... Вы считаете, что зря?
- Почему же зря? Это как посмотреть... Если в качестве гимнастики
мозгов - то, может быть, и не зря... Сюжеты-то, что ни говори, любопытные...
Поучительные сюжеты... Ну, а если говорить о куске хлеба, то тогда,
наверное, зря. Ваш-то профессиональный кусок хлеба, думается, понадежнее
был, чем этот... Много понадежнее...