"Иван Шмелев. Пути небесные (часть 2)" - читать интересную книгу автора

моей Кузюмовки докатилось: "Настенька наша воздвиглась в разуме!" Что она,
по-видимому, "воздвиглась", я сам свидетель. Сейчас с Георгием Владимирычем
видели ее чисто одетой и будто здравой...- развел он руки,- она плакала, и
взгляд у ней был ясный, никакой сумасшедшинки...
- Я тут не...- в сильном смущении отозвалась Даринька,- я только
испугалась за нее, она чуть не попала под лошадей... попросила цветочков, и
я дала. Если она исцелилась милостию Божией, надо радоваться и благодарить
Господа!..- сказала она покойно, без смущения, и Виктор Алексеевич понял,
что она овладела собой, чувствует себя в своем воздухе, свободной.
- Разумеется...- сказал, пожав плечами, Кузюмов,- если случилось...
чу-до...- и чуть уловимо улыбнулся.
Эту неясную улыбку, с оттенком усмешливости в тоне, Даринька поняла и
взволновалась.
- Вы говорите усмешливо...- сказала она, бледнея,- зачем же говорить о
таком, если не веруешь?..
Это так было неожиданно, что Кузюмов как будто растерялся. Поднял руки
и сказал уже другим тоном:
- Боже упаси, я могу сомневаться, но никак не думал шутить таким.
- Ну, положим!..- выкрикнул кто-то с концп стола.- Тон делает музыку...
и Дарья Ивановна чувствует, что "усмешливо"!.. За здоровье Дарьи Ивановны!..
ура-а!..
Оказалось, крикнул юный путейский, собиравшийся закусывать живым раком.
В первые минуты после своего "опыта" он был подавлен, считал себя
"недостойным сидеть в присутствии..." - но его уговорили, Даринька сама
подошла к нему и успокоила, даже сказала, что "смутила его", и он чуть не до
слез растрогался. Теперь он был снова в раже и
"восторгался". Хотя и осторожничали с Кузюмовым, но "раж" сообщился
всем, и "ура" дружно поддержали. Все поднялись и, в гомоне, протягивали
бокалы к Дариньке. Но что особенно примечательно, встал Кузюмов, с сияющим
видом, и, поклонившись, выпил за ее здоровье. Но мало этого: сказал,
неожиданно для всех:
- Перед вами, Дарья Ивановна, я могу быть только искренним. Вы правы, и
я каюсь: в моем тоне было немножко и... усмешки. Ради моей искренности, вы,
может быть, простите меня?..
Оглушительное "ура" было ответом на "искренность": всем стало на
редкость весело. Но Даринька чувствовала себя совсем смущенной, наклонила
голову и нервно собирала крошки на скатерти. Все же ответила Кузюмову:
- Я не хотела обидное... мне показалось... усмешливо. И вы сами...
- Помилуйте, разве я могу быть в обиде!..- воскликнул Кузюмов,-
напротив, я должен благодарить вас, что вы так чутко подошли... и сказали
так прямо, так достойно. Поверьте, я уважаю верующих людей и сам искренно
хотел бы верить...
- Я знаю...-неожиданно для Виктора Алексеевича, сказала Даринька;
неожиданно и для Кузюмова.
Он посмотрел удивленно, недоуменно даже.
- Вы знаете?!..- спросил он.- Или, может быть, я не так понял ваши
слова?.. Вы изволили сказать, что знаете, что... я уважаю верующих людей...
Но вы же меня не знаете!..
Даринька смотрела растерянно, не понимая, почему она так сказала.
Что-то спросив в себе, она ответила совсем спокойно и утвердительно: