"Иван Шмелев. Пути небесные (часть 2)" - читать интересную книгу автора

зарукоплескали. И тут случилось,- вспоминали после - "самое лучшее изо всего
меню": услыхали радостный возглас,- Виктор Алексеевич не понял сразу, что
это Даринька,- "будто не ее был голос, такой восторженный, высокий...".
- Стойте, стойте!.. вот это как надо делать!..
Виктор Алексеевич увидал Дариньку, и в страхе показалось ему, что она
не в себе...
Она схватила вилку, в мгновенье ловко перевернула щелкавшего по блюду
рака спинкой вверх, схватила...- и рак полетел в Зушу - было слышно, в
мертвой тишине, как он шлепнулся. И тут же прелестный, "вдохновенный" голос:
- Так ведь лучше живому раку?.. правда?..
Если бы грянул гром в чистом вечернем небе, не поразил бы так, как это.
Не только это: надо было видеть Даринькино лицо, глаза, робко... будто
хотела сказать: "Глупая, сбаловала, простите меня..." Опомнившись от такой
нежданности, все обступили ее, и ни возгласа, ни аплодисментов, а...
взирали, в восторженном молчании. Виктор Алексеевич отлично помнил это
"восторженное молчание". Что было в нем? Ему казалось,- "какое-то сложное
душевное движение, неопределимое словами, как бывает при восприятии
совершеннейшего произведения искусства".
Первым отозвался Караваев. Он отстранил мешавших, встал перед
Даринькой, собрал мысли, обдумывая... и взволнованно произнес:
- Дария Ивановна... кланяюсь вам, от всех нас...
И он поклонился ей по-русски, в пояс, коснувшись перстом земли.
Помнили, как длинная борода его коснулась пола.
А Даринька, странно спокойная, так же низко, легко, по-монастырски,
поклонилась ему.
Все произошло в полном молчании, как бы в оцепенении. Чудесное было в
поклонах этих.
Встряхнулись, оживились, всем сообщилась задушевность. Обед проходил в
радостном возбуждении, "в какой-то пьянящей взбудораженности". Небывало
разнообразный, тонкий, удививший самих хозяев. "Шереметьевский" превзошел
себя. Много было выпито шампанского. Оно и все не прошли даром Дариньке:
дорогой домой она чувствовала себя совсем разбитой. А за обедом была
оживлена, до одного, впрочем, случая...- не одного: в конце обеда произошло
"два явления".
Один из путейских, очень замкнутый, отличный певец,- вскоре он был
принят в оперу и восхищал столицы - согласился охотно петь. Не захотел под
имевшийся у Касьяныча рояль, а под отличную, привезенную Караваевым гитару.
Спел "Во лузях", "Лучинушку". Был он некрасив, что-то калмыцкое, но так жило
его лицо, что Даринька не могла глаз отвести. Пение захватило всех и
растрогало Дариньку. И только кончил петь "Лучинушку" и взял дрожавшей от
волнения рукой стакан вина...

XXIII


ЯВЛЕНИЕ


...сочный голос отмерил барственно:
- Браво, Шурик. Сегодня вы совершенно несравненны. Народу у трактира!..