"Иван Шмелев. Пути небесные (часть 2)" - читать интересную книгу автора

БЛАГОСЛОВЕННОЕ УТРО


Утро первого пробуждения а Уютове Дарья Ивановна называла
благословенным, утром жизни. В то памятное утро она познала "духовную жажду
жизни".
Даринька проснулась с солнцем. Пел соловей. Она слушала и не
сознавала - да где она?.. И вдруг озарило радостно: "В Уютове, у себя...
скорей в церковь!" С вечера было в мыслях, что надо пойти к обедне, начать
новую жизнь молитвой. Когда нежилась в постели, чувствуя, как легко, покойно
и какое счастье, что они в тихом Уютове, на всю жизнь,- услыхала вчерашнюю
сковородку, отбившую шесть раз.
В тот день была ранняя обедня, в семь, и ей хотелось прийти пораньше,
чтобы не обратить внимания. Перед обедней надо было повидать батюшку,
попросить, чтобы отслужил молебен Крестителю, и нельзя ли в воскресенье
поднять в Уютово иконы по случаю новоселья.
Босая, подбежала она к окну, вздернула сырую от росы штору, и ее
ослепило блеском росы и солнца, затопило жемчужно-розовым, хлынувшим на нее,
благоуханьем воздуха, ласковым теплом утра. Жмурясь, стояла она в окне,
дышала светом, слыша его касанье, чувствовала, что он живой. "Твой, Господи,
свет... творение Твое!.." - вспоминалось молитвенно, из псалма: "Слава Тебе,
показавшему нам свет". Она помолилась на небо, в великое Лоно Господа. Будто
в чудесном сновиденье было все это,- ненастоящее: самоцветными коврами
расстилались пышные цветники, сиявшие необычным светом, живым, жемчужным,-
такого не бывает. И знала, что это роса и солнце, что это здесь, в тихом
Уютове.
До церкви было близко, малинником, по тропке в горку,- "Овсы увидите,
нашими овсами... тут и церковь увидите..." - показала Матвеевна,
подивившись, какая барыня богомольная.
Когда Даринька шла в росистых овсах по тропке, благовестили к обедне. В
сиянье неба звенели жаворонки, в овсах потрескивал коростель. Овсы уже
выбросили сережки, были жемчужно-седые от росы. Вспомнилось, как ранним
утром на богомолье умывалась росой с травки, и ей захотелось той, детской
радости. Она умылась росой с овсов, захватывая пригоршнями с сережек, вдыхая
свежесть, окуная лицо в сверканье. "Наши овсы..." - шептала она овсам, и это
новое еще слово "наши" показалось ей ласковым. Она не сознавала, что эти
овсы - ее овсяное поле: эти овсы в пошумливавших сережках, сыпавших
бриллиантами, были в ее глазах живые, Божьи, как и она. Она присела,
притянула к себе и целовала, шепча: "Милые, чистые... овески..." - надумывая
слова, как дети. Не было никого, не стыдно,- она, да овсы, да благовест... И
надо всем Господь.
Чувствуя, как сердце исполнено нежности ко всему, будто постигнув
что-то, она стала благословлять сверкающее поле. Это чувство слиянности со
всем, ведомое пустынножителям, - знала Даринька из житий,- в это утро явно
открылось ей. Озаренная этим новым, она осмотрелась - и увидала Уютово. Оно
открылось так хорошо и близко, что различалось даже озерко среди цветов. Она
увидала цветники, блиставшую под обрывом Зушу, фонарь-светелку, словно
расплавленное солнце. Повернулась идти - и увидала церковь. Ярко она белела,
широкая, пятиглавая, в синих репах. Над папертью, в пузатых
столбах-графинах, высилась колокольня, пониже реп, в синеватых