"Андрей Валентинович Шмалько. Флегетон " - читать интересную книгу автора

бежали, пулеметы развернуть было невозможно, правда, поручик Успенский
схватил единственный имеющийся у нас "гочкис" и лупил с двух рук.
Приходилось выкуривать красных из каждого дома, причем поначалу они дрались
крепко и сдаваться не желали. Тут уж было явно не до сантиментов, и мы при
первой возможности стремились попросту швырнуть в окошко пару ручных бомб.
Надеюсь, местные обыватели успели попрятаться по погребам, как это они
обычно и делают. Впрочем, заранее можно было сказать, что невинных жертв
будет немало.
На одном из перекрестков мы напоролись на пулеметную точку. Вначале я
попытался прорваться сходу, но трое юнкеров из первого взвода были скошены
сразу же, и пришлось залечь. Мы лежали в уличной грязи и ругались на чем
свет стоит, пока поручик Голуб вместе со своим взводом обходил негодяя
слева. Пулемет все бил, становилось даже скучновато, и тут я увидел, как
прапорщик Мишрис ящерицей ползет прямиком к той мазанке, в которой
расположился подлец. Я завопил: "Назад!", но прапорщик продолжал изображать
персонажа Фенимора Купера. Я знал, что будет дальше: пространство было
открытое, и краснопузый вот-вот должен был заметить юного смертника. Не
спорю, намерения у прапорщика были самые благие, но пулеметные точки
уничтожают все-таки несколько иначе. Впрочем, в юнкерском училище этому не
учат.
Я снова заорал: "Прапорщик Мишрис! Назад!" Не знаю, услыхал ли он меня,
но красный пулеметчик услышал точно, и послал в мою сторону очередь.
Попасть-то он не попал, но случилось то, чего я опасался: следующая очередь
взбила фонтанчики грязи вокруг юного героя. Оставаться без командира взвода
мне не хотелось и я, гаркнув: "Успенский! Прикрой!", бросился вперед. Ежели
бы поручик Успенский меня не услыхал, то это было бы последнее, в чем он
передо мной провинился. Но мне повезло, поручик был на месте, и в ту же
секунду очередь из "гочкиса" заставила подлеца заткнуться. Я прыгнул,
толкнул прапорщика Мишриса под стену, аккурат в мертвую зону, и хотел сам
перекатиться туда же, но тут что-то рвануло, мне в лицо плеснуло грязью, и я
сделал то, что обычно делает нервная барышня при виде мыши, - потерял
сознание.
Когда я стал снова что-то соображать, в ушах звенело, затылок ужасно
ныл, и мне показалось, что я брежу. Кто-то звал меня: "Товарищ
штабс-капитан!" и тряс за ворот. Я похолодел, вся дурь разом соскочила, но
тот же голос на малороссийском наречии повторил: "Товарышу штабс-капитан! Да
що з вамы?"
Я вытер грязь с лица и открыл глаза. Передо мною покачивалась знакомая
физиономия. Определенно, я его видел раньше... Обнаружив, что это нижний чин
в погонах, я уверился, что не в плену, и меня немного отпустило. А
говоривший торопливо объяснял, что он Семенчук, что какой-то Мыкола велел
отвести меня "до ликаря", а на улице стреляют, и надо поскорее куда-нибудь
спрятаться. Действительно, вокруг что-то посвистывало, и я при помощи моего
странного благодетеля приподнялся и перместился куда-то за ближайший
плетень. Тут уж все стало на свои места, и я понял, что нахожусь рядом с тем
самым домом, откуда бил пулемет, что пулемет молчит, а загадочный Семенчук -
тот самый земляк поручика Голуба. "Мыколой" он называл самого поручика, а
меня, вероятно, по красноиндейской привычке, возвел, прости Господи, в сан
"товарища".
Обижаться я не стал, "до ликаря" идти отказался, и мы направились