"Андрей Валентинович Шмалько. Флегетон " - читать интересную книгу автора

сгоревший хутор. В конце концов, господин-товарищ Геккер мог бы не спешить с
наступлением хотя бы до своей хамско-пролетарской пасхи, дня международной
солидарности всех бабуинов. Ну, раз "товарищам" не терпелось, то пусть не
жалуются. Признаться, в ту ночь меня занимали мысли и другого рода: я все не
мог решить, стоило ли мне срезать подлеца Орлова очередью в упор. Вообще-то
говоря, он не был объявлен вне закона и даже оставался в списках армии, но,
думаю, зря я тогда сдержался. Меня бы, конечно, судили, а может быть, и
вывели бы в расход. Честно говоря, это меня и удержало: быть расстрелянным
из-за Николя Орлова мне ну никак не хотелось.
Утром нас построили на майдане в центре Воинки, и подполковник Выграну
ознакомил нас с обстановкой. Красные взяли Уйшунь и идут на Симферополь, их
авангард уже достиг реки Чатарлы, а еще одна группировка наступает на
Джанкой. Общая численность господ-большевичков достигает восьми тысяч штыков
и сабель, что почти вдвое больше наших сил. Командующий издал приказ,
совершенно в духе Александра Яковлевича: "Уйшунь взять и об исполнении
донести". Собственно, иного выхода у нас не было. Будь наша группировка
разбита, Крым можно было бы не эвакуировать, поскольку больше войск здесь не
оставалось. Мы были последними.
Донская бригада Морозова ушла вперед, к Уйшуни, а мы поспешили следом.
Солнце начинало припекать, мы расстегнули шинели, вдобавок кое-кто из
юнкеров и бывших гимназистов натер за эти дни мозоли и теперь хромал.
Конечно, наматывание портянок - из тех искусств, коими сразу не овладеешь.
Мне было жаль молодых людей, но я гнал их вперед, гнал довольно-таки
безжалостно, зная, что в бою мне понадобится каждый штык.
Мы спешили недаром. Расчет командующего состоял в том, чтобы, оставив
ударную группировку красных в тылу, взять Уйшунь, закрыв таким образом
крышку котла. Около десяти утра вдали послышались выстрелы - бригада
Морозова завязала бой с красными. Мы перешли на быстрый шаг, многих уже
шатало, а двух гимназистов пришлось-таки посадить на санитарную подводу
из=за лопнувших водянок на ногах. Но дело было почти наполовину сделано, мы
были рядом с целью.
На окраине Уйшуни что-то дымилось, -очевидно, Донская бригада была уже
там. Я ждал приказа развернуться в цепь, тем более, наш отряд шел в
авангарде, сразу же за Пинско-Волынским батальоном. Но команды все не было,
и я понял, что мы будем атаковать колонной. Это было опасно, но я понимал
логику подполковника Выграну: вокруг была такая грязь, что цепи могли
попросту застрять в качестве неподвижной мишени.
Мы были уже близко, красные начали постреливать, и тут в воздухе
зажужжало, и над нами пронеслись три аэроплана. Тут уж ошибки не было - это
были наши. Аэропланы сделали круг над окраиной Уйшуни и украсили позиции
красных гирляндой разрывов. Это было очень кстати, тем более кто-то крикнул:
"Командующий!", и мы все поверили, что Яков Александрович действительно
находится в одной из машин. Пинско-Волынский батальон с ходу ворвался на
окраину, мы валили следом, штабс-капитан Дьяков скомандовал: "Правое
плечо!", - и наш отряд, свернув влево, стал теснить красных к центру города.
Уличный бой - почти такая же мерзость, как и штыковая. Даже похуже: в
штыковую видишь врага, а тут тебя могут пристрелить сбоку, сзади, в общем,
отовсюду. К счастью, краснопузые не успели как следует подготовиться, и мы,
сбросив их заслон на околице, стали наступать по двум параллельным улицам,
слева - штабс-капитан Дьяков, справа - я. Мы шли быстрым шагом, почти