"Андрей Валентинович Шмалько. Флегетон " - читать интересную книгу автора

быстрее, чем предполагал. В этом доме я провел часа три. Подробности визита
покуда не буду доверять бумаге. Сейфа у меня нет и не будет, а наша белая
палатка, подаренная американским Красным Крестом, слишком уж продувается
всеми ветрами.
Не могу не написать о дальнейших событиях истанбульской ночи, хотя это
и не имеет никакого отношения ни к моему дневнику, ни к цели моего
путешествия на эту небольшую истанбульскую улицу. Выйдя из дома, где меня
оставляли ночевать, но я не решился надоедать хозяевам, на совершенно пустой
улице я заметил знакомую фигуру. Гимназистка седьмого класса дремала,
усевшись на какое-то крыльцо и прислонившись спиной к высоким резным дверям,
которыми славятся дома в старой части города.
Признаться, первая моя мысль была не из самых удачных. Но я тут же
рассудил, что генерал Ноги все же не всесилен, и так глупо не будет вести
себя ни один агент. Посему оставалась дилемма: разбудить девицу либо
оставить ее у резных дверей. В конце концов то ли воспитание, то ли
любопытство взяли верх, и я предпочел окликнуть ее и поинтересоваться, не
меня ли она ждет. Оказалось, что все-таки меня.
Мы пошли куда-то в сторону Старых Казарм, время от времени перекуривая
и переговариваясь о всякой всячине. Ее зовут Татьяна, и она действительно
училась в седьмом классе Ростовской гимназии, когда к Ростову подошла
дивизия Азина, и ей с братом пришлось уезжать. В общем, с гимназисткой я
почти не ошибся, ошибся в другом: именно брат послал ее на панель. Впрочем,
свое он успел получить: вот уж месяц как он пропал и, похоже, пропал
основательно. Здесь, в Истанбуле, это просто. Я рассказал кое-что о себе,
причем как-то незаметно мы перешли на "вы", что сделало наш разговор и вовсе
невеселым.
Затем мы свернули обратно и пошли к той самой ночлежке, где должен был
ждать меня поручик Успенский. На прощание она сказала фразу, которую, не
знаю, стоит ли записывать. Впрочем, запишу. Татьяна сказала: Мне Вас жалко,
Владимир, вы скоро умрете", или что-то подобное. Я, естественно, не мог не
поинтересоваться, почему? В ответ она заговорила что-то о моем лице, и тут я
вспомнил об Ангеле. Неужели? Да нет, ерунда, право; видать, Татьяна не
смогла простить мне тех пакостей, что я ей наговорил.
Ну вот, пожалуй, и все наши истанбульские похождения. Следует лишь
добавить, что утром на книжном развале мы с поручиком Успенским приобрели
пару книг, с которыми также вышла небольшая история. Впрочем, и об этом
писать покуда не стоит.
Я дал прочесть эти странички поручику Успенскому, который не преминул
обидеться за низкую оценку своих вокальных способностей. По поводу
остального он долго язвил, а затем вполне серьезно предложил мне заняться
лечебной гимнастикой. Ну вот, и он туда же. К этому он добавил, что моя
конспирация с неизвестной улицей может обмануть только меня самого, но уж
никак не генерала Ноги. Ну ладно, пусть читают, кому интересно: той ночью я
посетил квартал Везнеджилер, улица Де-Руни, дом №15/17, где в настоящее
время проживает уволенный со службы без права ношения мундира бывший
генерал-лейтенант бывшей Русской Армии Слащев-Крымский. А вот о чем мы с
Яковом Александровичем в ту ночь беседовали - это уж наше с ним дело.
12 апреля
Пора, однако же, вернуться к дневнику. Итак, следующая запись относится
к 13 января и сделана под Ново-Алексеевкой. Прежде всего о том, как мы там