"Андрей Валентинович Шмалько. Флегетон " - читать интересную книгу автора

оказались.
Наш эшелон дошел только до Геническа, затем нас задержали, и несколько
дней мы торчали на станции, ловя доходившие до нас слухи. А слухи не
радовали. Красные уже заняли Мелитополь, их конница веером шла по Северной
Таврии, опережая наши отступающие войска. Особенно туго приходилось той
самой 34-й дивизии, которая походным порядком двигалась от Николаева. 10
января, ежели мне не изменяет память, штабс-капитана Дьякова вызвали в
штабной вагон, откуда он вернулся с вытянувшимся несколько лицом и сообщил,
что наш отряд включают в группу какого-то капитана Мезерницкого и посылают
под Сальково. Насколько он мог понять, Яков Александрович потребовал от
генерала Андгуладзе часть его сил, а "капказский человек" решил сберечь свою
13-ю дивизию и послал под Сальково приблудившиеся команды вроде нашей.
Штабс-капитан Дьяков был расстроен всерьез: он уже успел дать телеграмму в
Карасубазар, и его супруга вот-вот должна была прибыть сюда. Мне было
проще - я никого не ждал, успел отоспаться и отогреться; да и Мизерницкий
все же лучше, чем неопределенность.
В Сальково мы попали в небольшой, но неплохо организованный Вавилон,
где, кроме нас, оказался чеченский отряд, остатки Пинско-Волынского
батальона, три бронепоезда и даже несколько танков. Туда же прибыл конвой
штакора - сотня свирепого вида донских казаков, увешанных Георгиевскми
крестами. Капитан Мезерницкий оказался начальником конвоя и довольно
толковым офицером. Во всяком случае, отряд он собрал быстро, распоряжался
по-деловому, и когда к нам прибыл Яков Александрович, все уже было готово.
Командующий собрал нас и коротко объяснил суть дела. Красные заняли
Ново-Алексеевку и собирались устроить 34-й Канны. Наш отряд должен был их
атаковать, по возможности потрепать и отвлечь внимание. Нас было до смешного
мало, едва ли больше батальона полного состава, но у нас были танки,
бронепоезда и внезапность. Последнее для нас имело особое значение,
поскольку красные явно не ожидали сопротивления и перли в Крым, словно нас
там уже не было. Что ж, мы получили шанс доказать им обратное.
Это было дело... Впервые за несколько месяцев мы не бежали, а если и
бежали, то не от врага, а ему навстречу. Мы атаковали утром, а к полудню
Ново-Алексеевка была взята. Мне понравился этот бой, - он был организован,
можно даже сказать, поставлен, не просто хорошо, но даже с некоторым форсом.
На рассвете взревели танки, загрохотали трехдюймовки с бронепоездов, затем
завизжала и завопила конница, и краснопузые с неумытыми своими физиономиями
вынуждены были спешно занимать оборону, тщетно гадая, откуда мы, такие
страшные, взялись.
А пушки все били, били часто и точно. Красным должен был особенно
понравиться один из наших бронепоездов, на котором стояли не только
трехдюймовки, но и кое-что получше - морские орудия большого калибра. Во
всяком случае, когда мы поднялись в атаку, краснопузые практически не
стреляли. Что-то, правда, время от времени гремело, но мы шли, как в 18-м, в
полный рост, насвистывая "Белую акацию". Я лишний раз убедился, что свистит
поручик Успенский очень музыкально, а вот насчет его вокальных данных я
придерживаюсь прежнего мнения.
Красные очухались только через несколько часов. Похоже, мы их здорово
напугали, поскольку они предпочли осторожно обкладывать нас, словно опасных
зверей. Штабс-капитан Дьяков, вернувшись из штаба, озабоченно сообщил, что
нас отрезали от Геническа, что взято Рождественское, а значит, мы уже почти