"Бернхард Шлинк. Три дня" - читать интересную книгу автора

том же месте? Другие заключенные? Питание? Обходиться без алкоголя? Без
женщин? Как я однажды прочел, у тебя ведь была одиночная камера и работать
тебя не заставляли, то есть ты вроде как платил за свое проживание
половинную цену.
Йорг мучительно пытался ответить и уже начал говорить с помощью рук.
Вмешалась Кристиана:
- По-моему, это не те вопросы, которые непременно надо обсуждать прямо
сейчас. Дай ему время освоиться в нынешнем состоянии, а уж потом начинай
расспрашивать.
- Узнаю Кристиану - вечная старшая сестра! Знаешь, что я вспомнил сразу
же в первый момент, как пришло твое приглашение? Как я познакомился с вами
тридцать с лишним лет назад и как ты все время была с ним рядом и все время
приглядывала за ним, что он там делает. Сначала я думал, что вы с ним -
пара, пока не понял, что ты - старшая сестра, которая следит за младшим
братишкой. Отвлекись от него хоть разок! Карин рассказала нам, каково ей
приходится на епископской должности, я тоже, если хотите, охотно готов
рассказать, как складывается моя лабораторная жизнь, а он может рассказать
нам про свою тюремную жизнь.
Ильза и Хеннер обменялись взглядом. Все сказанное Ульрихом было
произнесено без нажима. Но в его репликах, как и в реплике Кристианы,
ощущалась какая-то резкость, словно они ведут между собой скрытую борьбу. За
что они борются?
- О пытке изоляцией ты не захочешь слушать: об этом вы все
предпочитаете лучше ничего не слышать. И о том, каково это, когда тебя
лишают сна, о принудительном кормлении, и о спецназе, и о карцере. Потом,
когда я выиграл сражение за нормальные условия заключения, - Йорг коротко
хохотнул, - когда условия заключения стали нормальными... Тяжело было от
шума. Ты, может быть, думаешь, что в тюрьме тихо, а там очень шумно. Что бы
ни делалось, при этом всегда открываются и закрываются железные двери,
гремят шаги по железным переходам и железным лестницам. Днем люди орут друг
на друга, а ночью кричат во сне. Добавьте к этому радио и телевизор, и
кто-то стучит на пишущей машинке, кто-то колотит по двери железными
гантелями.
Йорг говорил медленно, запинаясь и сопровождая свою речь теми
суетливыми и смазанными жестами, которые еще утром напугали Кристиану, и
сейчас этот испуг повторился.
- Хотите знать, что хуже всего? Что жизнь где-то там. Что ты от нее
отрезан и гниешь, и чем дольше ты ждешь, когда она начнется, тем меньше она
потом будет стоить.
- Ты, вообще-то, принимал в расчет, что можешь попасть в тюрьму? Я имею
в виду в том смысле, как служащий принимает в расчет возможность своего
увольнения, а врач - возможность подхватить заразу? В смысле
профессионального риска? Или ты думал, что будешь продолжать все
по-прежнему, пока не достигнешь пенсионного возраста, а когда достигнешь,
тебя будут содержать молодые террористы? Ты...
- Как там ваши бокалы? Кому-нибудь надо подлить? - перебил Эберхард
своим громким голосом, которым он без труда заглушил Ульриха. - Я тут за
столом самый старший, так что по поводу пенсионного возраста вам надо бы
спросить меня. Йорг еще молодой, и я поднимаю бокал за него и за то, что на
свободе его ждет еще много лет наполненной, деятельной жизни. За Йорга!