"Бернхард Шлинк. Сладкий горошек" - читать интересную книгу автора

всегда готового дать умный и доброжелательный совет, например как
организовать врачебную практику или купить квартиру. Они радовались, когда
он приходил вместе с Хельгой или присутствовал на устраиваемых ею
вечеринках. Но контакты между ними ни к чему не обязывали, такими они,
возможно, были и внутри их круга.
Однако, несмотря на эту необязательность и ту дистанцию, которая
отделяла его от гамбуржцев, а если уж быть честным до конца, то и от старых
берлинских друзей, общаться с ними стало для него тяжко. Он не знал почему;
еще летом это было легко. У него было такое чувство, что всякий раз ему
нужно изобретать какого-то нового Томаса, отдельно для Хельги, для Вероники
и для Юты, Томаса - архитектора и Томаса-художника, Томаса - отца троих
детей-подростков и Томаса - отца годовалой малышки, которого вполне можно
принять за ее дедушку. Иногда подступал страх, что он не сможет быстро и
полностью перевоплотиться, и в Гамбурге еще останется берлинским Томасом или
у Хельги - Томасом Юты. После того как однажды поздно вечером, устав и
изрядно выпив, он поведал одному из друзей Вероники, как он представляет
жизнь в Нью-Йорке немецкой семьи с детьми-школьниками, а в разговоре с одной
супружеской парой, их с Ютой давними друзьями, обстоятельно коснулся проблем
матерей-одиночек, подвизающихся в выставочном бизнесе, он стал осторожнее со
спиртным. У него вошло в привычку при такой смене ролей концентрироваться и
брать себя в руки, как он делал это перед переговорами с деловыми
партнерами, освобождать голову от всего лишнего и оставлять там только то,
что понадобится в ближайший момент. Но и это требовало от него огромных
усилий.
И сны его тоже стали тревожными. В них он действительно представлял
себя жонглером, но работающим не с кольцами, а с тарелками, которые
китайские жонглеры одну за другой кидают на острие шеста, или жонглером,
работающим с ножами или горящими факелами. Сначала все шло хорошо, потом
число тарелок, ножей или факелов возрастало, и он уже не мог справиться с
ними. И в тот момент, когда они погребали его под своей тяжестью, он
просыпался в холодном поту. Часто ему практически не удавалось заснуть.
Как-то утром в поезде из Гамбурга в Берлин он разговорился с соседом по
купе. Тот оказался представителем фирмы, выпускавшей жалюзи. Он рассказал
Томасу о жалюзи для дома, для офиса, деревянных и пластмассовых, жаро- и
звуконепроницаемых, об истории их изобретения, их преимуществах по сравнению
со шторами, рассказал также о своих поездках и своей семье. Это был милый,
занятный и легкий разговор. Томас долгое время лишь внимательно слушал. Он,
в свою очередь, поведал собеседнику о своем житье-бытье, семье, доме, куда и
откуда едет. И вдруг с удивлением он услышал, что рассказывает о своей фирме
в Цвиккау, выпускающей канцелярские товары, о проблемах, которые возникли в
связи с переходом от работы за чертежной доской к работе на компьютере, о
той борьбе, которую вела его семья за эту фирму в пятидесятых и после
воссоединения страны. Рассказал и о своем доме у реки, о жене, прикованной к
инвалидной коляске, о своих четырех дочерях. А сейчас он возвращается из
Гамбурга, где закупал сандаловое дерево и кедр для партии карандашей серии
"люкс". Иногда ему приходится ездить за деревом для карандашей даже в
Бразилию и Бирму.

8