"Бернхард Шлинк. Обрезание" - читать интересную книгу автора

сложное дело. Даже я штопаю себе носки.
- Да, для тебя главное - порядок.
Он пожал плечами.
- Да, для тебя это главное. Тина бы сказала, что в тебе говорит нацист.
Он немного помолчал и сказал:
- Мне очень жаль, но я не могу больше этого слышать. Нацист во мне,
немец во мне - просто не могу больше слышать, и все.
Она ошарашенно посмотрела на него:
- Что случилось? Почему ты так бурно реагируешь? Я знаю, ты не нацист,
и не ставлю тебе в упрек, что ты немец. Забудь Тину...
- Не только Тина ищет и находит во мне нациста, это делают и другие
твои друзья. И что значит, ты не ставишь мне в упрек, что я немец? В чем
таком можно меня упрекнуть, в чем ты меня столь великодушно изволишь не
упрекать?
Она покачала головой:
- Тебя не в чем упрекать. Этого не делаем ни я, ни мои друзья. Ты
знаешь, они тебя любят, и Тина с Этаном приглашают нас летом поехать к
морю - ты же не думаешь, что она хотела бы этого, если бы считала тебя
нацистом? И людям, которые встречаются с тобой, интересно, что ты немец, они
задают себе вопрос, насколько ты немец и что в тебе есть присущего только
немцам и плохо ли это - ведь для тебя это не новость?
- Тебя это тоже интересует?
Она посмотрела на него удивленно и нежно.
- Э, мой дорогой! Ты же знаешь, какое удовольствие доставляют мне
музыка и книги, которые нравятся тебе, и как я была счастлива с тобой во
время путешествия по Германии. Я люблю тебя вместе со всем тем прекрасным,
что ты принес в мою жизнь, даже с немецкой частью этого прекрасного. Ты что,
забыл? Уже через три дня я влюбилась в тебя по уши, несмотря на то что ты
немец.
- Ты не понимаешь, что меня беспокоит?
Она смотрела на него нежно и встревоженно. И медленно качала головой.
- Как бы ты себя почувствовала, если бы я сказал, что люблю тебя,
несмотря на то что ты еврейка? А мои друзья ищут в тебе еврейское? И они
думают, это нехорошо, что я имею дело с еврейкой, но тем не менее прекрасно
к тебе относятся? Ты не посчитала бы все это антисемитским бредом? И почему
трудно понять, что германофобские предрассудки я считаю таким же бредом,
даже если женщина, которую я люблю, и ее друзья...
- Как ты можешь, - она дрожала от возмущения, - сравнивать эти две
вещи? Антисемитизм... евреи никому ничего плохого не сделали. Немцы
уничтожили шесть миллионов евреев. И то, что это кого-то интересует, когда
он имеет дело с одним из вас, - о, какой ты наивный. Или, может,
бесчувственный и самовлюбленный? Вот уж скоро год, как ты живешь в
Нью-Йорке, и хочешь сказать, не знаешь, что холокост еще жив в памяти людей?
- Но я-то...
- Какое ты имеешь отношение к холокосту? Ты - немец, и, значит, имеешь
к нему прямое отношение. И это интересует людей, даже если они слишком
вежливы, чтобы спросить тебя об этом. Они слишком вежливы, и, кроме того,
они считают, тебе не нужно на это указывать, потому что ты сам все знаешь. И
это не означает, что они не оставляют тебе никакого шанса.
Она провела рукой по обивке дивана, на противоположных концах которого