"Бернхард Шлинк. Измена" - читать интересную книгу автора

страшной истории не заснешь.
- Рассказывай.
- У подножия горы стояла овечья кошара. Большая кошара, где было много
овец.
- А что такое "кошара"?
- Это загон для овец, без крыши, только ограда из двух перекладин.
Представляешь себе кошару?
- Да.
- Представь себе, что утром ты оказалась в горах, самых высоких. И
вот...
- А как я там очутилась?
- Не знаю. Может, ты там родилась.
- Ну.
- Во всяком случае, ты оттуда спустилась. Шла долго, сначала по
глубокому снегу, потом по скользкому льду, иногда приходилось слезать со
скал и пробираться по осыпям. Порой надо было взбираться на другой склон,
чтобы на обратной стороне спуститься еще ниже. Затем ты долго продиралась
через лесную чащу. И уже на самом закате ты вышла из леса и увидела
последнюю маленькую гору, а за нею широкую равнину.
- А кошару?
- И кошару. Она прямо перед тобой. Солнце уже зашло за высокую гору,
поэтому кошара уже в тени. А равнина еще освещена, солнце теплое, бурая
трава отливает в его лучах золотом. Кто-то снял одну перекладину с ограды.
Неизвестно кто, потому что вокруг нет ни одной человеческой души. Тебе
только видно, что некоторые из овечьей отары, их, может, несколько сотен,
осмелились выйти из кошары; они пасутся за изгородью, а следом начинают
выходить другие, поначалу они пасутся рядышком, а потом разбредаются все
дальше и дальше. Ты присаживаешься. У тебя был долгий и трудный день,
поэтому тебе приятно отдохнуть. Ты хоть и чувствуешь усталость, но
оглядываешься по сторонам.
- Ну. - Она легла на бочок.
Я погладил ее по голове, прикрыл одеялом.
- Оглядываешься и видишь, как овечки идут и идут из загона. Некоторые
останавливаются, щиплют травку. Другие бегают туда-сюда. Но все идут на
широкую равнину. Те, кто ушел далеко вперед, белеют на солнышке яркими
точками, а на отстающих падает тень от горы. Потом солнце садится за гору, и
равнина погружается в сумерки. И вся она в светлых пятнышках, которые
потихоньку разбредаются дальше и дальше. Кошара опустела. Иногда до тебя
доносится блеяние овечек. А пятнышки бредут все дальше и дальше. Видишь?
Юлия заснула.

9

Несколько раз Паула и Свен переходили на крик. Потом они затихли, и мне
показалось, что ссора закончилась. Но вскоре она разгорелась опять. Мне
вспомнились давние и мучительные размолвки с женой. Мы ругались до
изнеможения, но изнеможение не умиротворяло нас, а только давало передышку,
чтобы ссора могла возобновиться с прежней силой.
Я встал, натянул брюки и свитер, пошел на цыпочках по скрипучим
половицам. Тихонько приоткрыв дверь, я выскользнул в коридор, закрыл за